…………………………………………Алине
I.
Турецкая душа античного Пергама
взирает не дыша на полчища руин,
и облака ползут по кромке мира самой,
из них течёт мазут, и в них горит кармин.
Какие здесь цари держали речь на шкурах,
какие январи – без вьюги и катка?
Орёл касался круч крылами, и понуро
косился первый луч с арбузного лотка.
Торговец шерстью спит – над ним Асклепий шепчет,
что будет тот убит, но может и спастись.
В глазах у старика – следы разлива желчи…
Что завтра? Но пока – пьёт чай и варит рис.
II.
Мальчишки Пергама просят упрямо:
«Photo, excuze me, fuck!»
У базы военной – колонны, как вены
из гор разбухают во мрак…
III.
……………………………Saskia Castelijn
Саския с холста Рембрандта,
но сметливей и стройней,
словно вставши на пуанты,
вот – вспорхнёт! – Пергам – за ней.
Итальянский взгляда росчерк –
поступь в россыпи смешков,
мой античный голубочек
шепчет сказку на ушко.
Твой английский без акцента,
платье, шлёпанцы, facebooke;
где театр, агора, церковь –
мастерство ключиц и рук.
Это молодость – горячка
непочатых чувств, очаг –
эта Саския – гордячка
или скромница? Молчат
Геродоты и Страбоны
о сокрытом в глубине
сердца… Смуглая Мадонна
бродит в собственной стране,
ест арбуз кроваво-сладкий,
закусив губу, грустит;
юной Саскии повадки –
неизвестные пути.
И сама она не помнит,
из каких эгейских плазм
вырос мир её укромный,
страсть и робость родилась.
IV.
Треск цикад анатолийских
тот же, что на Спиналонге.
Синий с красным флаги – близко
и сольются в эпилоге.
Был резнёй окрашен воздух
и с душой кофейной – ветер.
По Пергаму бродят козы.
Только слёзы на планете
острова соединяют,
семьям всем – глаза проплакать.
Спит на рваном одеяле
то ли дервиш, то ли дьякон:
по морщинам бродят мухи,
веки выдублены зноем,
и не создано науки
истребить грехи – от Ноя.
На горе горят осколки
царства, канувшего в пропасть.
Люди – в сене ли иголки? –
все не встретимся до гроба;
всё-то крест и полумесяц
бьются, искры высекая,
и с тяжёлым тестом месят
мысли каиновы… Каюсь,
что опять грущу по грекам,
но, вкусив турецкой сдобы,
вижу: век бредёт за веком,
вновь смешать добро и злобу.
V.
…а услышу «Пергам»,
то открою Коран -
те ступени
к почерневшим вратам,
там, где неба айран
в серой пене.
«Здесь молился Троян…» -
этот вечный баян
скучных гидов,
но покуришь кальян
и потянет в бурьян…
Пирамиды
гор, объятые мглой,
взгляд пронзает иглой
с белой нитью
мысли; добрый и злой
упадут под скалой;
челобитью
дан законный простор,
лишь колючки укор
режет пятку.
Закудахчет мотор,
под горою – затор:
век упадка,
век расцвета – мелькнут,
был бы конь – есть хомут,
шаг за шагом
красоты не вернут
ни наука, ни труд,
ни бумага.
VI.
……………………………………………..Памяти Н. Казандзакиса
Чаша агоры, кость акведука, зубы-колонны –
это Пергама жёлтые слёзы сохнут на солнце.
День наполняет склона ладони сном раскалённым.
Душат Эвмена* серые стены – скоро проснётся.
Рыжие кудри ветхого солнца – ящериц радость.
Прячет цикада треснувший голос в амфоре красной.
Здесь остаётся всё без разбора – мусор и клады,
доблесть и подлость, трусость и слава, воля и касты.
Нету награды для проигравших в мире кичливом,
Ржавые шлемы если полюбит – то археолог.
Кто там на камне, пачкая щёки, спелые сливы
ест не смущаясь? – прячет в ладонях счастья осколок –
Веста, Деметра? – девочка в шортах, носит от сглаза
пёструю ленту на загорелом тонком запястье.
Мама – профессор, папа – бухгалтер, отпуск – два раза
в год выпадает, деньги растают – вот оно счастье –
молодость тратить, зрелость транжирить, землю тревожить,
из-под сандалий прах поднимая в память героев,
Мы обнажаем время живое, сбросив, как кожу,
скучные судьбы, глупые будни – павшую Трою.
И если демон, плут козлоногий, баловень сцены,
схватит девчонку, жадно вопьётся в нежные груди,
это не ужас спячки античной – голос Вселенной,
где сочетались браком священным звери и люди.
Это работа тысячи странствий, бедствий и схваток.
где отдавалась нимфа – кентавру, царь – амазонке.
В шуме триумфа щедро рассеять пурпур и злато,
сделаться тенью, длиться мгновеньем – был бы разомкнут
круг…
*Эвмен – основатель династии царей Пергама
08.2011
фото автора, 2011