А Алиса застряла, Алисе ещё двести восемь шагов из норы,
из кармашка парчового платья торчат дамские сигареты.
возле ног уплетаются кучей чеширские горе – коты,
и назойливо в уши втирают ненужные горе – советы.
А девчонке Алисе вчера стукнуло двадцать пять,
и она уже вправе хамить, да оттенков любых королевам.
Алисе сейчас важно только одежда и плойкой завитая прядь,
а с такой красотой можно смело рулить налево.
Вот Алиса идет и идет, возвращаться не хочет, уже далеко,
сигареты кончаются, стремительно падая в бездну,
по щеке кто-то сильным и грозным шлепком,
освежит её пыльные мысли, Алиса воскреснет.
А Алиса застряла в себе, в голове, будто двадцать зеркал,
отражают все, то, что пыталось само позабыться.
а из сердца до боли, будто бы хищник лакал,
в общем, с сыростью и зеркалами теперь ей теснится.
Но, Алиса стремительно делает следующий шаг,
платье рвется о корни деревьев забытого мира.
а потом затяжное падение, кома и снова мрак,
и она снова возле заставленного стола знакомого пира.
Открывает глаза, закрывает, увядают ресницы,
и летит год за годом во снах, когда в мире летит только день.
укрывают Алису прочитанные детьми страницы,
их становится больше, Алиса теряет тень.
И застряла Алиса в клею, что не высох на стареньком переплете,
как на первой странице, сегодня живая проснулась,
потянулись секунды на стареньком циферблате