Взлеты и падения
В небе над белорусской деревней Роспестунь показался одинокий советский истребитель «Як». За штурвалом самолета находился бесстрашный лейтенант, почти Герой Советского Союза, Мишка Сергеев. В это же самое время на северной окраине Роспестуни, в туалете, типа сельский сортир, сидел дед Развал и боролся с метеоризмом. Он и кличку-то свою получил за то, что как только из Развала вырывался клубок едких миазмов, в деревне обязательно что-нибудь случалось. То лошадь, понимаешь ли, с испугу размажет по плетню богомольных старушек, украдкой бредущих на вечернюю молитву. То красное знамя сорвет с сельсовета и его древком вспорет пятую точку рябой дочке Председателя, какого же рябого и уродливого. Да и что перечислять – много всего происходило по причине извержений из Развала.
Так вот, в то время, как героический советский истребитель заходил над деревней на разворот, чтобы вернуться с честью в родной эскадрон из разведки, дед Развал туго морщил лоб, соображая, как бы ему опростаться, не пёрданув.
Не вышло…
Во время внутренней борьбы, происходившей в Развале, в чистом небе над Роспестунью показалось 3 мессера. Завязался неравный бой. И вот когда горящий истребок, издавая прощальный вой, начал падать аккурат на кособокую избушку Развала, дряхлое тело дедушки покинули вольнолюбивые газы, совпав со взрывом «Яка».
Деда вдавило в очко и он констатировал себе факт: «Ну, ****ец! Опять чет натворил!», - оставаясь при этом на месте в ожидании праведного гнева односельчан.
Мишка Сергеев успел катапультироваться из подбитого истребителя и приземлиться в центре деревни. Сейчас он жалел о бессознательном спасении из горящей машины. Ведь теперь его ждал неминучий плен! В его направлении уже бежали немецкая овчарка и солдаты с офицерами. Сергеев попытался достать пистолет, предпочитая смерть плену, но стропы парашюта поломали ему пальцы, и он никак не мог справиться с замком кобуры. А над душой уже стояли фашистские захватчики. Встать лейтенант тоже не мог, те же предательские стропы спутали ноги, поэтому пришлось предстать пред захватчиками лежа.
Сергеев услышал над собой гнусавый голос: «Русская свинья сейчас вставать и ***рить в штаб дивизии великой немецкой армии!» Командовала всей группой баба, именно она и обратилась к лейтенанту. Звали ее Марта Шпигель, и была Марта садисткой и нимфоманкой. По этим двум причинам она сама старательно допрашивала всех пленных и прилежно не пропускала ни одного мужика с серьезным содержимым штанов.
В ответ на слова Шпигель Мишка криво ухмыльнулся, сплюну ей под ноги и процедил: «А не похуярить бы вам фрау самой в известном направлении?» И сейчас же получил прикладом автомата в открытое молодое лицо, от чего нос Сергеева переместился влево, и два передних верхних зуба были сплюнуты им в дорожную пыль.
Моментально сильные руки оккупантов подхватили беспомощное тело лейтенанта и потащили в штаб. Там фрау Марта уютно расположилась в кресле напротив Сергеева, сидевшего сгорбатившись на колченогой табуретке, и начала допрос.
- Сейчас, русский иван, ты мне рассказывать все о расположении своей части, называть количество крупных и средних орудий, бронетехники и так далее. В противном случае тебя ждать страшные пытки! Тебе сломать все что ломается, выбить все что выбиваться, иголки будут под ногти и если все перечисленное не развязать твой поганый язык, тебя, русский иван, будут кастрировать, как хряка! И умирать ты будешь медленно-медленно. Ну так, что? Ты готов сотрудничать с нами? Ты можешь поступать в военную школу диверсантов и работать на великую Германию, помогать ей очищать мир от нелюдей. Это очень почетно!
Мишка безмолвствовал. Для себя он внутренне постановил, что ничего не скажет фашистам. Безмолвствовал и улыбался обеззубленным ртом врагу. Марта уже привыкла к упертости русских. В соотношении примерно один к десяти те умирали в муках, не разжимая уст. И этот – видать по роже – из таких же. Слово из него не вытянешь, ни пытками, ни обольщениями.
Дед Развал торопливой походкой удалялся из деревни в лес. Чтобы добраться до партизан нужно часа 2-3, а дорога каждая минута, ведь фашистское зверье хочет запытать отважного летчика насмерть! Развалу повезло, он встретил, не доходя до партизанского стана одного бойца, под видом скрюченной старушки собирающего бледные поганки. Предназначались они для германской кухни. В штабе работала кухаркой местная патриотка, согласившаяся накормить оккупантов картошечкой с грибами. Дед передал тревожную весть бойцу и тот пулей полетел в стан, поручив деду отвлечь фрицев!
Развал из леса направился в штаб, вызвал фрау Марту, уже собственноручно лишившую летчика пары ногтей. Отвесив земной поклон, дед повел такую беседу:
- Дорогая фрау Марта, я вижу, скучают ваши бойцы. Уже перебили всю скотину в округе, попортили всех девок, выпили весь самогон. А я вот хочу исполнить им концерт! Разучил я тут на досуге несколько отборных немецких мелодий. Что скажите, уважаемая фрау?
- Ну что же смешной русский дед, исполняй свои песни. Приходи полшестого на площадь и развлекай моих бойцов!
У фрау Марты был свой червонный интерес. Пока солдаты будут слушать деда, она до конца обработает пленного лейтенанта.
Как и договорились полшестого вечера Развал начал свой концерт под одобрительный свист пьяных фашистов, к опушке леса подтянулись бородатые мужчины с обветренными лицами. А фрау Шпигель вошла в сарай, где содержался военнопленный Сергеев.
- Ты давно бы уже болтаться с петлей на шее, придурочный иван! Но твой счастье в твой штаны!
Фрау Марта вплотную приблизилась к Мишке, опрокинула его на сено и села на него верхом.
По деревне разносились звуки расстроенной гармошки Развала исполняющего «Роза Мунда», они сливались со звуками выстрелов партизан захватывающих немецкий штаб. Фашисты принимали хлопки за знаменитый метеоризм Развала, что еще добавляло улыбок красным от пьянства рожам фрицев.
Перебив немногочисленную охрану штаба, партизаны дружною гурьбой вошли в сарай. Аккуратно сняли фрау с летчика и аккуратно пустили ей пулю в лоб. За компанию пристрелили озабоченного Пасюка, предложившего забрать гарну дивчину с собой в леса. Подняли обессиленного Сергеева с сена, пообещали ему, что никто не узнает о его позоре. Сергеев благодарно пожал всем руки, посмотрел на труп фрау Марты с дыркой во лбу и подумал, что проживи он хоть еще 50 лет, никогда в его жизни боль и наслаждение никогда больше не пойдут рука об руку так близко, что он перестанет различать их границы. Уходя в сторону леса с партизанами, лейтенант Мишка Сергеев смотрел на закат ясными зелеными глазами. Раньше они умели менять свой цвет, но после освобождения из плена они остались навсегда зелеными. Говорят зеленый цвет – цвет надежды. А по-моему, тоски…