Профессор, как безумно ты устал...
Аспиранты во главе с Кунавесом (из Греции)
Стихотворное введение.
Внутри у нас пружины скрученная сталь -
вот-вот рванутся в небо свили.
Профессор, как безумно ты устал
от бесполезности усилий!
Учеников уж нет - "заочникит одни.
Как часто аспиранта видеть можно?
Науки быстротечной дни
текут поодаль, там, где им и должно!
Дипломников - "несметные стада",
которых жизнь совсем в дугу согнула,
из сотни тянут единицы (иногда!),
наука в Вузах, кажется, уснула.
А помнишь, старина, похожие на бой,
дни у визжащей установки.
Уставший засыпал, не слыша её вой,
учился дьявольской сноровке.
И думал о науко-городах,
где розам место средь сосновых кущ.
Была колбаска конская - еда,
зарплата? - символичный куш.
А эти споры у ночных костров
о смысле жизни и ее пределах!
Как много наломали дров
те, кто болтался не у дела!
31.10.2001. Ностальгия. Из сборника "Полынь".
Когда-то давным-давно, в 60-е годы, в бытность мою аспирантом, жили мы не сладко, но жили и не тужили. Стипендию получали регулярно, ее, конечно , не хватало, но мы подрабатывали на желенодорожных станциях, а проводили в лабораториях по 12 – 15 часов (скажи об этом современному аспиранту - не поверит!). Хотя и полуголодные, но было весело и мы никого ни о чем, как правило, не спрашивали – сами себе назначали тему работы, сами ее утверждали, сами ее изменяли, если тема оказывалась тупиковой и успевали защитить диссертацию по новой теме, если не в срок, то с небольшим опозданием. Правда, были случаи, когда аспирантура заканчивалась, а аспирант был недоволен своей работой и всё улучшал и улучшал ее. Я говорю об Анатолии Борисовиче Иванове – одном из самых способных моих аспирантов (см. книгу Валерия Тарасова: Поэтические мемуары “Тогда”).
Мой руководитель Геннадий Алексеевич Ягодин, ставший потом чл.–корр. АН и министром Высшего образования СССР, не очень-то волновался за меня – знал, что я и мои дипломники помогут сделать всё в срок.
Работали весело и дружно, хотя и тесновато – слишком много было аспирантов. Стол делили, зачастую, на 3 части, зато в тех простейших приборах, которыми мы пользовались, недостатка не было. Очень много делали вручную, включая простейшие слесарные и стеклодувные работы (при наличие квалифицированного стеклодува!). Работа со стеклом – важнейшая часть любой химической работы и уж Ефросиния Георгиевна Кутырина была настоящей хозяйкой, следившей за чистотой всего стеклянного хозяйства. Это я говорю, чтобы намекнуть на отсутствие стеклодувной мастерской теперь в Химико - технологическом Университете. Как это может быть в Университете, провдящем важнейшие работы Да разве только стеклодувной, но и механической, и электротехнической мастерских – ничего нет. А ведь спрашивают результаты – да побойтесь Бога! – ведь уже всё сделали, чтобы задушить на корню науку в Вузах. Единственное, что раздулось до неимоверных размеров – управленческий аппарат.
Итак, аспирант – был очень самостоятельный человеком. В противном случае, зачем он пришел в аспирантуру – все время надоедать руководителю? Аспирант много умел. Помню установку Александра Михайловича Чекмарева по разрешению пятен в бумажной хроматографии. А какие чудеса делала Ксения Жаворонкова со своими стеклянными аппаратами.
Когда нашу лабораторию посетил английский академик Питер Данквертс, то первый его вопрос ко мне был:
- “Где сделана эта установка (для изучения кинетики поверхностных реакций), которая, как Вы говорите, может давать результаты в диапазоне времени 0,01 – 1 секунда)?”
- В Швеции – соврал я.
Данквертс разузнал все параметры установки и, когда попросил назвать фирму-изготовителя, я замялся, но, улыбаясь, признался, что это была шутка и установка сделана мной самим с моими учениками.
Потом я узнал от Г.А. Ягодина, что он договорился послать меня в Англию на стажировку. Что-то уж больно не хотелось мне усиленно изучать английский язык, а не продолжать заниматься экспериментом - и напрасно я отказался от стажировки. Шли 70-е годы.
По всей видимости, сносное положение сохранялось до тех пор, когда мы стали называть себя Университетом: чем заковырестее название, тем ничтожнее сущность. Это – мой вывод и я не претендую на его истинность.
Меделеевка чем ты – боль моя! Можешь ли теперь ты чем-то гордиться. Когда переезжали в новый корпус, то не потребовалось больших усилий перевезти незатейливый скарб. Коллеги могут возмутиться: “Что ты делаешь, Тарасов. Ведь есть и другие примеры, скажем, кафедра Эльдара Парпачевича Магомедбекова. Куда тебя понесло? Ты же хотел писать об аспирантуре”. А какая аспирантура без аппаратуры? Без хорошего оборудования, реактивов и материалов! Студент ведь видит всё – вот он и учится так, как его учат (на каких установках и приборах!?). Существующий метод обучения я называю: “Меловая химия”, поскольку обо всем узнаешь через написанное мелом на доске. Где ясные и нужные практики на заводах?
Ниже приводится пример, доказывающий, что аспиранты могут эффективно работать, где-то там...
Газета Тафтского Университета (США, Массачусетс, Бостон) в марте 1999 года (Tufts Journal, vol. 20, No 6) сообщила, что аспиранты, под руководством Сэмуэля Кунавеса, смонтировали аппаратуру для анализа почв планеты Марс. Эта аппаратура была доставлена на Красную Планету спутником Surveyor в 2001 году, т.е. в начале нового века.
В открывающей мою статью фотографии, которую я сильно испортил (она получена из старой газеты Tufts Journal) изображены аспиранты-электрохимики. Слева – направо: Владислав Тарасов (мой сын), Stefan Lukon, John Birtles, руководитель доцент - Samuel Kounaves, Rosemary Feeney, Melissa Nolan, Sandie Tan и Brian Cormeau.
Сразу виден интернациональный характер коллектива. Я назову только двух человек - руководителя Сэмуэля Кунавеса – associate professor, т.е. по-нашему – доцента – выходца из Греции, с которым я лично знаком и моего сына Влада. С другими аспирантами я лично не знаком.
А на первой странице газеты помещен анонс статьи под названием “Химики пошлют электронный ‘язык’, чтобы попробовать на вкус Марсианский грунт”.
Скажите, только честно, найдутся ли примеры подобного рода аспирантской деятельности у нас, в коллективах, специализирующихся не на космической технике и среди химиков. Особенно сейчас в 2009 году, когда, казалось бы, мы должны в космической технике и в экспериментальной физико-химии уйти далеко вперед!!! Это наша область, наш конек. Но посетите ЦНИИМАШ в городе Королев, и вы увидите такое запустение... Слезы! Запустение после триумфа Советской космической техники.
Если я не ошибаюсь, из прошлого богатства, остался только Центр управления полетами (ЦУП). Правда, я был познакомлен с методом и передвижной установкой для уничтожения опасных отходов и веществ. Для этой цели использовалась ракетная техника и установка, разработанная Анатолием Ивановичем Папушей. Этот метод уже давно (порядка 15 лет) никак не найдет себе применение. И не нашел до 2013 г., когда я корректирую статью. Нам ниченго не нужно, кроме газа и нефти!!!
А теперь обратимся к нашей теме аспирантуры и ее эффективности. С приходом капиталистического времени и капиталистического способа хозяйствования мы резко рухнули в пропасть безысходности и тяжелейшего состояния высшего образования, а особенно его короны – аспирантуры. Я не в состоянии ездить по стране (паралич), но я знаю, что делается в московских ВУЗах. Судя по положению в моем знаменитом Университете (Менделеева) и на Экологическом факультете, положение с аспирантурой сверхскверное. Почему такое положение создалось.
1. Аспирантура потеряла привлекательность, а ее воспитанники не востребованы по целому ряду причин:
а) молодежь стала очень рациональной; она спешит занять положение не когда-то, а сейчас, и относится к учебе, чаще всего, как к временному неудобству, но дающему диплом или степень;
б) если ты поступил в аспирантуру, куда нет конкурса, и куда затягивают, чуть ли не насильно, то это он - “его величество” аспирант ставит условия учебы, а не руководитель;
в) как следствие, из трех лет, в лучшем случае, аспирант проводит в лаборатории полтора года;
г) часто аспирант совсем не работает руками, а только проверяет, что делают студенты - дипломники, не понимая логики эксперимента развиваемого доцентом или профессором; работа же требует постоянного контроля и участия в эксперименте своими руками;
д) центр тяжести работ аспирантов переместился в сторону компьютерного эксперимента, не требующего приборов, техники, реактивов и материалов, что не плохо, но сильно обедняет жизнь химика, не давая возможности проверки результатов и делая работу заоблачной;
е) аспирантура является временем, которое спасает аспиранта от армейской службы; если преследуется только эта цель, то ни работы, ни армейской службы не будет.
2. Нет разницы на будущем месте работы в том, окончил ты аспирантуру или нет. Зачем степень кандидата или даже доктора, если она прививает у воспитанника чувство пренебрежения к научной работе. Студент, который еле-еле тянет, смеется над профессором, получающим зарплату меньше, чем студент. Причем, студент может подрабатывать и одновременно учиться.
Что необходимо было бы сделать, причем, многие рекомендации столь очевидны, что иногда задумываешься над тем, кто нами правит. Не заинтересованы ли они (те, кто правит) в отставании нашей науки? Просматривая историю, приходишь к выводу, что ни один из наших руководителей государства не знал, не любил и не любит науку, а главное, не уважал ее, думая, что все можно сделать правильным руководством. Невольно вспоминаешь план Аллена Даллеса! Быть может, это и не план Аллена Даллеса, но план явно врага России.
Меня далее будет интересовать только высшая стадия образования – аспирантура в технических ВУЗах. Правда этот вопрос тесно связан с числом Институтов и Университетов в стране (а остались ли Институты?). Или все 2200? государственных ВУЗов – Университеты? Нужно ли в стране такое количество специалистов, если значительная часть их не находит работу по специальности, да и вообще любую работу? Для чего они?
Что надо предпринять, чтобы избавиться от нищеты на кафедрах, обеспечить их оборудованием и организовать эффективную работу асписантуры:
1А. Прежде всего, сделать высшее образование платным. Точно так, как в Китае. Поступая в ВУЗ, студент берет ссуду в банке и тратит ее по мере прохождения всех курсов обучения. Ссуда отдается в процессе последующей рабочей деятельности.
2А. То же, и даже в большей мере, надо делать с аспирантурой. Не следует бояться резкого уменьшения таких “ученых”. А зачем они, не умеющие взять интеграл, применять компьютер при решении задач, правильно поставить задачу и правильно решить ее. Найти практическое применение своим разработкам.
3А. Разрешить учиться в аспирантуре, хоть 10 лет, хоть до гробовой доски. Пусть только тратит свои деньги!
4А. Подвергать глубокой критике всю работу и каждый этап ее. Давать соискателю рабочее место и возможность пользоваться оборудованием при условии оплаты им и рабочего места и эксплуатации оборудования.
5А. Учитывать результаты всего обучения, особенно в той области, в которой предполагается аспирантская деятельность.
6А. Выявлять таланты и делать для них учение бесплотным. Для этого аспирант должен опубликовать хотя бы две работы в самых ведущих журналах своей страны или стран авторитетов в цитируемой области. Необходимо получить открытую рецензию (российскую или иностранную) на публикуемую работу .
Стихотворное завершение.
Как мне милы на стенах блики,
профессоров ушедших лики,
и корпус серо - желтоватый.
Повсюду трещины, заплаты.
Не видеть опытов удачи,
зарплаты сносной, а не сдачи.
И тестов не рождать наспех
в надежде на большой успех.
Все развалилось как-то споро
без возмущенья и укора.
И добровольно, без нажима,
“согласны” стали все с режимом.
Обман царит во всех делах,
а шваль нахальна и смела.
Для бездарей - такой простор!
Знаток не нужен и в упор!
И каждый копошится скрытно,
тревожась за свое корыто.
Нет вдохновенья, нет науки,
лишь от монет трясутся руки.
Июль 1998. Новь. Из сборника "Полынь"
ВТ.
P.S. Этот материал хорошо бы рассматривать в контексте с президентским лозунгом "Россия вперёд!". Неужели Дмитрий Анатольевич не понимает, что мы уже не в состоянии делать то, к чему ОН призывает. Свои кадры мы не подготавливали уже 15 лет, а на помощь Запада или Востока нам нечего рассчитывать.