Раннее утро, тихо, прохладно.
Чисто и убрано, зелень, цветы.
Всё здесь знакомо, - кресты и ограда.
Я каждый год прихожу в эти дни.
Только сегодня, мой друг, день особенный.
Ровно полвека… Оборвана жизнь…
«Слышишь меня? Как хотел бы я этого.
Выпить, - с тобою поговорить».
Рюмочка водки и хлеба кусочек.
От сигареты струиться дымок.
И вспоминается, - хочешь, не хочешь
Годы далёкие; - дружбы урок.
Семьдесят два мне, - сейчас вспоминаю,
Что получил я в начале пути.
Я, до сих пор ещё, так же мечтаю
И улетаю в иные миры.
Как мы учились прощать, понимая,
Как подставляли друг другу плечо.
Азбуку дружбы с тобой познавая,
Спорили тоже, порой, горячо.
Армия нас разделила весною
И «Москва – 400», - адрес твой стал.
Я и не знал, что ты рядом со мною,
Так зашифрован Капустин был Яр.
Там полигон, Королёв, испытания.
Пуски ракет, те, что часто рвались.
Мы-то с тобой это видели ранее,
Наша с тобой начиналась здесь жизнь.
Ты не писал, ничего не рассказывал.
Время такое, почти как война.
Не потому, что нам кто-то приказывал.
Надо и всё; - так мы жили тогда.
На год был старше, - со службы вернулся.
Что с тобой было, - теперь не узнать…
Словно, от выстрела я содрогнулся; -
Смерть твою брат мне решил описать.
Жил ты в общаге, работал на тракторе.
Что за беда приключилась с тобой?!
Сам ты принёс то ружьё, - не заставили…
Выстрел! И всё… Ты ушёл на покой.
Самоубийство… и следствие кончили.
Предположений, как водится, тьма!
Тут и любовь, и дела не хорошие,
Ну и болезнь. Вот такая судьба…
Помню, - как тоже вернулся на Родину.
С водкой пришёл к тебе; - горько до слёз.
Надпись, ограда, - всё чисто устроено
И пятьдесят в той ограде прутков…
Я говорил тебе всё сокровенное
Что ты наделал, ну как же ты мог?!
Нет тебя больше надёжного, верного.
Нет человека, кто так бы помог…
Только сейчас понимаю уверенно; -
Смертью помог эту жизнь полюбить!
Всё получилось, - годами проверено.
Ради семьи бросил пить и курить.
Помнишь, как мы начинали впервые-то?
Водки чекушка, курил ты тайком.
Вот, доказал тебе, что после Армии
Буду знакомиться я с табаком.
Год юбилейный. Последний из прутиков.
Я обещал тебе срок этот жить.
Бог мне позволил, - всё чаще я думаю,
Стыдно Отца мне за что-то гневить.
Жизнь продолжается. Солнце лучистое.
Я поминаю, рифмую слова.
Знаешь, мой друг, как мне радостно пишется!
Старость такую забаву дала.
Годы прожитые, думы глубокие,-
Хочется правнукам всё рассказать.
Выпало столько всего нашей Родине,
Что невозможно об этом молчать.
Нет той Страны, где учились, работали,
Верили; - будет у нас коммунизм.
Всё разорили и предали, продали.
Строим богатую, новую жизнь.
Я господин, я уже не товарищ.
Ваучер дали, ехидно смеясь.
Все сбережения хитро украли.
Всё для богатых старается власть.
Честно сказать, - я душой лишь страдаю.
Столько вещей и удобнее жить.
Только с улыбкою я вспоминаю,
Как мы умели когда-то дружить!
Фильмы и книги смотрели, читали
И по музеям любили ходить.
Двери открыты, всему доверяли.
Были уверены; - так надо жить!
Ну, разошёлся! Прости, - накипело.
Выпью ещё за здоровье живых.
Тех, кого знали, - немного осталось.
Кстати, сестра твоя есть среди них.
Тайну Любаша недавно открыла.
Мать твоя дочку сестре отдала.
Любу семья приняла и растила.
Тайна была, что вы брат и сестра.
Гибель твоя, - это тоже загадка.
Дело закрыли, но это не так.
Были угрозы и ты из-за страха
Взял то ружьё, но случился промах…
Знаешь, порою, я верю, не верю,
Что ожидает, когда мы уйдём.
Только надежду в душе своей грею; -
Встретимся мы, и друг друга найдём.
Вот и приходим сюда поклониться,
Связи с душою не потерять.
В небо гляжу. Самолёт, словно, птица.
И парашют! И опять! И опять!
Вздрогнула память; - я вспомнил то время,
Как здесь, впервые, начали летать.
Парашютисты! Орлиное племя!
Многих мальчишек учили мечтать.
Помнишь тот случай, когда не раскрылся,
Тряпкой болтается… Сердце в комок!
Где запасной?! Ну, не надо!! Разбился…
Бледные. Слёзы. Надолго был шок…
Люба, Серёжа, жена его, - Таня.
Здесь собрались, вспоминаем тебя.
А парашюты зависли над нами.
Люба там тоже, когда-то была.
Утро такое чудесное, Слава!
Хмель в голове, отдохнула душа.
Надо заканчивать, помнит бумага
Каждую строчку карандаша.
Я не поэт, рифмовать лишь умею.
Много написано; - всё из души.
Годы пройдут, - я надеяться смею,
Правнуку будут, возможно, нужны.
Всё. Я прощаюсь. Пошёл полста первый.
Бог мне позволит, - я снова приду.
Образ твой в памяти, - чистый и светлый
Я со стихом для себя уношу…