По вязи улиц - древнего письма
Орнаменту, оправленному в камень,
Брела, сутулясь, женщина Зима,
Стуча обледенело башмаками.
Котище-март в окошечный проем,
Шипел вослед, брезливо скорчив морду.
Он разве видел юную ее,
Ту, огненноволосую на фото?
Рассвет разлил малиновых румян
На горизонт, изгрызенный домами.
Ее в толпе за талию обнял
Прожженный оторвила вор-карманник.
«Что, чертова лоточница, несешь?» -
Шально глядел, не щурясь и не хмурясь.
Через пальто приставил к боку нож:
- Гони весну, по-бырому, без дури!
-Хорош тебе морозить, вьюжно выть!
А ну!
Да только взгляд скользнул по снимку.
Увидев юность летнюю Зимы,
Дар речи потерял, роняя финку.
В глазах увидел небо без краев,
Пшеничных волн-волос каскад погладил,
Роняя слезы-дождь, узнав ее,
Лаская ветром луговое платье.
Ах, что была за пара, несмотря
На разницу, и в возрасте, и в росте.
Я этим летом видел их - вчера
Он вел ее по краю янтаря
Рассветных волн, где кипарисы в ряд,
Дымя самодовольно папироской.