Никогда ты о смерти не думала,
Не мечтала из жизни уйти.
А сейчас на беду свою плюнула.
Говорят: «Уходя – уходи!»…
Сколько слёз можно лить, горемычная?
Да когда обретёшь ты покой?
Взмах рукой и улыбка привычная,
И твой крик бесконечно немой…
Крик никем никогда не услышанный!
Боль вовсю рвёт тебя изнутри.
Кто бы знал, сколь любовью возвышенной
Любит сердце, что бьётся в груди.
Но оно бьётся зря, ведь ненужное
Той, кто вечно с тобой холодна.
Той, что к плоти своей равнодушная.
Той, кто мамой твоей быть должна.
Ну, хотя, как «должна»? Раз не чувствует,
Раз ни разу к себе не прижмёт;
Если лишним считает присутствие
Твоё в доме. Никто не поймёт
Эту боль, что ты прячешь застенчиво,
Понимая, что глупо страдать.
Оттого так наивна, доверчива,
Ведь в любом ищешь ты свою мать.
Но проходят года, не меняется
Ничего. И внутри пустота.
А вокруг, ВСЕ ВОКРУГ РАЗВЛЕКАЮТСЯ!
И лишь ты никому не нужна…
Как глупы и пусты их желания!
И никто не способен понять,
Что она причиняет страдания,
Дочь свою не желая принять…
И предел наступил. К чёрту прошлое!
Слёзы смоют печаль с твоих глаз!
Наконец, распрощаешься с ношею
Непосильной и тяжестью фраз,
Что звенели в ушах диким гоготом.
Жить мешали счастливо тебе.
Ни к чему быть с таким горьким опытом,
Обделённой на этой земле.
Пусть жируют и бесятся изверги,
Пусть рожают несчастных детей.
У тебя над могилкою иволги,
Захватив блеск вечерних лучей,
Прокричат: «В добрый путь!» на прощание,
И красивый мотив напоют.
А заметит ли мать расставание?
Что в земле лишь нашла дочь приют…