Есть память у всего, у мяса и костей,
подкожных клеток, клетчатых прохожих,
накидок, вёсел, кадок толстокожих,
в сторожке поджидающих гостей,
эстампов, поставцов, песочных куличей,
улик, калик, икающих провалов,
галош шипенье отвергавших галлов
и в логова убравшихся бичей.
Кто здесь ничей, тот чинит не ночлег,
ему чины без надобности вроде,
в неравнодушной к податям природе
он обретает кривошипный брег.
Единорог гарцует на гербе,
припоминая стыдное владельцу,
ухоженному конюхами тельцу
нелепо, право, печься о судьбе.
За тем и червь, вытягивая шкив,
накапливает сведенья о лживых,
чтоб в битый час, разоблачая жилы,
распаковать синеющий архив.
Болей, белок, во гневе обратясь,
к забытому на гальке обращаясь,
оставь шпинат, не чая, не венчаясь
с детектором, фиксирующим связь.
Что здесь не грязь, припоминай скорей,
в девичестве десяток чистых мыслей
у промысла висят на коромысле
над пастью вожделеющих зверей.
Продуй, Борей, наткнувшись на число,
которое мы поместили в спаме,
неверную, колеблемую память,
чтоб уяснить, куда нас занесло.
Soundtrack: S. Richter, F. Schubert, Impromptu, D.899 no.3.