На знакомых улицах тесно
Среди женщин, картин и дней:
Вспышки мая, пустые песни,
Привидения простыней;
По знакомой воде, качаясь,
Убегает чужая рябь;
Плакать тише вновь обещаясь,
Неподвластна лишь ветру прядь...
На ухабах набиты шишки,
За ухабами патрули, -
Где-то здесь засыпали мишки,
Положив на глаза рубли;
Где-то здесь умирали песни,
Продаваясь из уст в уста;
Выраженье лица без вести
У без трёх человек из ста.
Мы молились богам пустыни,
Мы вливали любовь в вино,
Расцветали внутри пустыми,
Облекая слова в сукно,
Мы гордились своим успехом,
Не боясь поутру взойти;
Мы прошли испытанье смехом,
Но назад уже нет пути.
Мы мешались с толпой бездарной,
Подгоняя себя, как дым;
Забивались стряпнёй кустарной,
Чтобы сдаться на корм другим,
Мы крутили чужие сети,
Загоняя таких, как мы;
Мы крушили оковы эти,
Но с души их снять не смогли...
Мы уходим в ночи, рыдая,
Чтоб с рассветом прийти опять;
Разрываемся, умирая,
Чтобы снова потом вставать;
Мы летим на обвисших крыльях,
Свято веря в слепой полёт;
Наша мука покрыта пылью,
Но зато никогда не врёт...
Мы уходим опять, всё тише,
Не вернуться надеясь вновь;
Загибаем мораль всё выше,
Чтобы путать любовь и кровь;
Нам носиться не надо проку,
Лишь бы только не быть одним, -
Предаваться стыду, пороку, -
Лишь бы верить в весь этот грим...
Мы уходим, снимая маски,
Истекая, неся кули;
Мы бы жили, наверно, в сказке,
Только снова горчит "почти";
Мы метёмся, вздымая камни,
Запирая огонь свечи, -
Беспокойные, - знать не вам ли?
И безгрешные, - как смогли...