Разве может поэт быть бесстрастным, как суфий монах,
Даже если он знает, что всё превращается в прах?
Эта мимо летящая жизнь вновь пленяет его,
Он лишь зеркало в мире, и мир не вмещает его.
И он сам не вмещает себя, и, лиясь через край,
Пишет оду скворцу, вспоминая забывчивый рай,
Обращаясь по-дружески просто и с Гёте самим.
Я сегодня прощаюсь с Иосифом Бродским моим.
25 июня 1997 г.
Не спеша, не спеша я иду по дорогам России,
Обретая свободу иль просто на ладан дыша.
Романтический бред, белый плащ, посох синий.
Мой Иосиф, тобой оживает душа.
О тебе я пою, молодой. ослепительный гений.
Я тебя продолжаю, хотя я тебе не чета.
Дай подняться к тебе на крутые ступени.
Ты уж там. Здесь тревожно сквозит суета.
В Елисейских полях, о, когда же мы снова с тобою,
Взявшись за руки к свету опять улетим?
Здесь так холодно, зябко, такой нищетою
Дышит всё, так печален осенний мотив.
Дай оплакать тебя, незабвенный Иосиф, прости.
4 сентября 1997 г.
Мой рисунок.