В эпоху любого из освещаемых катаклизмов,
Но не освящённых пока наукою мировой,
Когда городу будто быстро сделали клизму
Так, что повсюду вокруг попросту никого,
Ты будешь один в однокомнатной старой квартире,
Затаившейся среди одинаковых больших этажей,
Вписавшихся в одинаковые серых домов картины,
Иногда дорисовываемых красками миражей.
Ты затаишься в ней хотя бы на тот период,
Пока идущее за тобой время к тебе не придёт,
Перешагнув ту самую нить, что белила
Дорогу памяти в прошлое, каждый её поворот.
Ты затаишься сначала в темнеющей старой ванной,
Которая так и не увидела свой ремонт.
Ты будешь там из-за инструкции (теперь не странной):
"Не подходите к окнам". А также в свет (апорт)?
Но ты потом поймёшь, что никому нет дела
До дел каких-то (чьих-то) лишь окромя своих.
И вот тебе всё равно, что будет ближе к телу:
Осколок, пуля, солнце, чей свет пока притих.
Ты выйдешь в комнату, серую как обычно,
Но отчего-то чуть более грустную, чем всегда.
И сядешь в кресло. Всё это так привычно,
Разве что крепче стала всей тишины узда.
И вот тогда придёт к тебе как раз то время,
Что шло толкнуть решительно тебя решиться в путь.
И ты поймёшь тогда, что память долго грея,
Ты заморозишь будущего себе и дверь, и суть.
Ты будешь один в одиноком старом городе,
Затаившемся среди разных лесов и холмов,
Для которого они служат разноцветным воротом,
Который состарился в миг без чужих умов.
Ты затаишься в темнеющем старом мире,
Который успел повидать вот такой ремонт.
Ты будешь там из-за желания выжить в тире
На ракетно-огненной линии шахт (ротонд).
(с)
_________________________________________
01 июня 2013 года, 02:21, 309 комната, общежитие №4 ПетрГУ.