Фонари загнанны уличной жизнью в тупик,
В душе такая гололедица что Бог скользит,
И в многоликости тоски застывший крик
Несется в сеть из темножелтых немезид.
Дома отчаянно сжимают крыльями виски,
Из окон падают бумажные и пестрые бутоны,
На стенах шевелятся занавески-плавники,
В простывших кирпичах просроченные стоны.
Обманутые клены-презрительные взгляды ив,
Березы с самого утра не пили и не ели,
Луна пытается себя назвать сиянье разлюбив,
Скрипят в душе облезлые и старые качели.
В засаленные тучи проникает рыбий жир,
Все фонари сегодня истекают светом-жиром,
Город застыл в крови реклам точно вампир
И потешаются слепые крыши над усталым миром.
Вперед несется ночь ища глазами звезды,
И на потухшую сигару взобрался муравей,
На крыльях голубей излунные борозды,
В каждом забытом воробье томится соловей...
Из-за угла вселенной тянутся промытые светила,
На сгорбленные фонари ложится золотая грусть,
Ведь робкая молитва целый тленный мир затмила,
Творец простит гордыню зная все гордыни наизусть.