П Р И Л И В
Повесть
Мощный шторм носил самодельную полузатонувшую яхту три дня. Арсений, хрипя в тон ветру от усталости и постоянной опасности затонуть, исчезнуть из жизни в 20 неполных лет, отчаянно сражался, кидаясь то к подвязанному фалом рулю, то налегая на черпак, и не спускал парус, утвердясь в мысли, или, скорее, почувствовав, что только это опасное решение спасет его и судно.
В кромешной тьме третьей ночи, полузатонувший парусник проскреб верхом бортов по камням, покрутился в огромной воронке и нырнул.
За эти пару минут, пока легкие еще снабжали остатком кислорода мозг, пред Арсением пронеслась вся его жизнь. Это состояние было похоже на клиническую смерть, когда, по описанию людей, они с удивлением просматривали сначала некую киноленту сцен их земного существования, а потом шли к волшебному белому свету в конце тунеля.
У Арсения этот просмотр начался почему-то лет с десяти...
Однажды, опаздывая в школу, он мчался по берегу вдоль выбеленных ветром и солью останков старых баркасов, и не снижая хода, зачем-то сделал петлю вокруг одного из них, тут же заметив странный эфект – в межреберных пустотах посудины замелькали «живые картинки»: - проплыли знакомые парни на моторке, прошли соседи, с удивлением поглядывая на бегунца, промчались и вопящие чайки, не поделившие добычу, а вид на синее море постоянно менялся местами с береговой желто-серой линией домов. Арсений был поражен! Даже много позже, будучи уже юношей, он не раз развлекался подобным образом и особенно в шторм – ведь тогда брызги долетали до баркаса, совсем низко неслись облака, а иногда виделось даже счастливое будущее: – Он навсегда уезжает от холодного моря, чудовищного запаха рыбных останков на берегу и, главное, от вскоре пришедшего настоящего.
Да, теперь бежать было от чего: - в 80-ых, жизнь в родном рыбацком поселке «Ясный» круто изменилась: прежде успешное промысловое хозяйство вдруг некто объявил абсолютно нерентабельным для страны! И ведь этот бездумный приговор означал скорый голод, бегство людей в районные центры, распад семей, вообщем настоящую драму на фоне печального декора в виде брошенных лодок и быстро пустеющих домов!.. Однако приказ был отдан, и все начало рушиться. Времена стали столь лихие, что задавать вопрос: «А народу-то как жить?» – было некому и бесполезно, любой человек и сам мог кратко себе ответить: «Живи, как можешь!».
Что же делать? Как теперь накормить брошенных государством людей и чем заполнить, на карте Родины новое белое пятно с ярким насыщенным прошлым? А вот на это – молчание.
***
Все быстрей замелькали кадры пленки... Арсений Стормов взрослел быстро, бездарно, впроголодь – ему шел восемнадцатый год и, размышляя теперь о происшедшем с поселком, он с горечью понимал, что лишний круг вокруг скелета баркаса, уже никогда не принесет никаких перемен к лучшему, наоборот - в акваторию почти опустевшего поселения перестали заходить даже мелкие суда, ранее регулярно снабжавшие население необходимыми товарами. И вот, бывшие рыбаки - рыжие крепыши, чубатые брюнеты, «светляки», дрогнули и побежали с исконных мест – конец легендам!
Остались лишь семья Арсения да еще десятка три молодых и старых поморов разного окраса...
Отягчало жизнь парня и одно странное, если не сказать страшное обстоятельство - даже теперь, несмотря на происшедшее, почти всех поселенцев объединяла нелюбовь к его семье, аж до третьего колена! И если возвращаться к истории, то, по мнению дряхлых третейских судей «Ясного», светляки Стормовы были точно потомками чуждых, шведских варваров, а значит - враги! Вот дикость... От прадеда до современника, их семья всегда оставалась грешной, виновной перед всеми рыбаками, хотя за что, уже никто толком и не помнил. Тут бы о хлебе насущном подумать, сплотиться, ан нет – распря стала даже сильней! На любой гулянке или танцах, парни считали просто своим долгом сразиться с Арсением и победить! Хотя это получалось крайне редко, атаки на викинга никогда не прекращались. Арсений даже привык к подобным проявлениям отчаянья, - так он расценивал происходящее, пытаясь оправдать земляков, к тому же, бои его закалили, - он возмужал, подрос, раздался в плечах и жестко, даже жестоко научился отвечать на обиды, не жалея ни зубов, ни ребер противников.
Он, конечно, понимал и другую причину неприязни – подогревало бойцов то, а возможно, теперь и единственное обстоятельство, что любила Арсения самая красивая девушка «Ясного» Катерина – как в сказке!
С самого детства бегала она в дом опальных соседей, будто к близким родственникам. Катю не смущали бородатые, нарочито хмурые отец и дед Арсения, а к его матери Пелагее она прикипела всей своей нежной, девичьей душой, почти как к своей - Анне. А как не полюбить такого человека? Ведь Пелагея была веселой, вечно напевающей что-нибудь, ни минуты не сидела без дела, а отец ее, в шутку, часто вырезал полувековой дочурке свистульки, называя ее юлой и солнышком. Вот тебе и хмурые люди, вот тебе и варвары!
И так бы, может, все продолжалось еще долго, но судьба, видно, уже вышла на новый, трагичный виток. Она более не щадила никого из поселенцев. Некоторые спились на глазах, кое-кто бросился во все тяжкие – воровать да грабить, но особо, и мистически быстро, пострадала семья Арсения. При загадочных обстоятельствах погиб в море отец, обезножил от такой потери и скоро отошел дед, бедная мать тут же поникла, состарилась, а потом и вовсе слегла, доживая свой век в печали и слабости... Арсений, как мог, облегчал ее страдания – посильно ухаживал и поместил ее в зале, чтобы она могла видеть за окном редких, проходящих соседей, к тому же, не раз слышал, как она тайком беседовала с ушедшими, поглядывая на пожелтевшие портреты отца и мужа в резных рамках под мутным стеклом... Что же, лишь бы ей легче было.
Однако горе било наотмашь - мать таяла на глазах... И снова вставал вечный, издавна проклятый людьми вопрос: - Что делать?!. Выход, очевидно, был - бежать, но в отличии от многих, которые так и сделали, Арсений не мог бросить мать и Катерину. Он оставался и, с трудом, но все же находил случайные заработки и часто далеко от дома. Их, правда, едва хватало, чтобы не помереть с голоду, но Арсений и за это истово благодарил Бога.
Была, к тому же, и другая непреодолимая проблема – мать напрочь отказывалась поменять их дом на брошенный и более просторный, где бы Катерина стала, наконец, хозяйкой, женой, маму свою Анну перевезла, но нет! А это делало жизнь совсем тяжкой.
***
Лишь одна отдушина от непонятной и страшной реальности осталась Арсению, - второй год, тайком от остальных отчайных сельчан, заканчивал он в сарае баркас, начатый еще дедом. Задумывался он рыбацким, но достраивался внуком иначе - с каютой на двоих, и с совсем не рыбацким, а треугольным парусом на длинной мачте. Был и навесной киль, то есть, это была скорее яхта для дальних путешествий, чем обычный баркас. Он и назвал-то ее «Мечтой», так как уплыть когда-нибудь от людской злобы, нищеты, печали, в некую красивую, богатую страну было пока лишь мечтой.
***
И, вдруг, опять, жизнь изменилась круто и в одночасье – ушла мать! И потом, это случилось вскоре после похорон, в пятницу, - Арсений не раз вспомнит и день, и час, когда спаясь от горя, тоски, он направился вечером к яхте, - отвлечься, просмолить киль, например, и залить особым клеем несколько рассошин на днище, а закончился поход бедой.
Итак, в пятницу, поздно приплыв с охотниками из лесистой Петровки, где промышлял с ними мелкую дичь на пропитанье, он не зашел даже к Катерине, - так все еще давило душу сыновье горе, а поспешил сразу к сараю, к «Мечте».
Предсубботним вечером, пока пьющая молодежь собиралась в кампании и добивала себя самогоном, - никому не было дела до его боли, тайны, и руки просили работы как отдохновенья...
В эти редкие часы он старался не думать, как сложится жизнь дальше – есть любимая Катя, а остальное это дела судьбы.
И она не заставила долго ждать своего очередного решения, ударив жестоко и в тот же вечер...
***
Уже на подходе к сараю, на спуске, на красивом, мшистом выступе над морем услышал Арсений, вдруг, девичий стон, возню и потом мужское сопенье, явно говорившее о наступившем и обоюдном согласии какой-то парочки. Он хотел стороной обойти полюбовников, но тропа вилась слишком близко к обрыву, а давать огромный круг через низину, значит, терять столь драгоценное время. Поэтому, не раздумывая долго, Арсений тихо, на цыпочках, чтобы не спугнуть парочку, попытался все же пройти тропой, но подскользнулся и, падая вниз, вдруг, заметил васильковое платье Катерины, ее голые, голубые в свете луны, ноги, грудь! А потом – удар, и темнота...
Когда через некоторое время он очнулся и кинулся по тропе вверх, то там уже никого не было...
Долго, тупо, будто окаменев от боли и предательства, просидел он на мшистом выступе, не испытывая более ни малейшего желания жить...
Лишь только прилив закрыл береговые камни и опустилась ночь, Арсений с трудом встал, медленно спустился к сараю, перевязал там рану, и, зацепив лебедочным крюком каюту, установил ее на нос яхты. Далее, будто управляемый чьей-то злой волей, он закрепил достройку, положил возле нее мачту, парус, все прочно подвязал и спустил судно по стапелям в море. Все! - Гордиев узел жизни в Ясном был разрублен самой жизнью. Арсений увидел перед собой новый путь: - без ненужных привязанностей, эмоций и сожалений. В нем будто проснулся древний варвар, резавший по весне баб, чтоб не были обузой в набегах на чужие земли и бросавший на погибель верного коня, если надо было уходить от погони морем. Арсений, вдруг, ощутил дикую, неуемную жажду к такой свободе, где не было бы больше места ни душевным страданиям, ни сожалений о прошлом, ни мечты о прекрасном будущем.
В подобном ослеплении он напрочь позабыл недоделки в работе над судном и лишь поднявшийся ночью шторм сразу напомнил, ударив волной по россошинам парусника - дно его стало заливать водой.
***
Тут кинолента прошлых событий оборвалась, ибо дальнейшее уже было известно, - яхта вынырнула, и мощный фонтан из под каменного, чуть не сгубившего ее свода, выбросил «Мечту» на мель... Арсений, наконец, свободно вздохнул и потерял сознание.
***
Разбудил его лай собаки. Не понимая, как он оказался в каюте, Арсений выполз, огляделся – никого, кроме поражающей растительности берега, – сплошь зеленые зонтики пальм и свечи кипарисов! «Невероятно! – подумал он, - В Белом море и тропики?». Удивило парня и то, что мель являлась неким природным причалом, - глубина ее не превышала и метра! Он вылез за борт и пошел к берегу на удаляющийся лай пса – там люди, они все объяснят.
Довольно скоро Арсений пересек эту полосу суши, углубился в лес и к полудню очутил ся на противоположной стороне острова – он оказался невелик.
Теперь это был очень высокий обрыв, а там внизу купалась девушка и, настороженно глядя на чужака, сидел у воды огромный черный пес...
Что-то подсказало Арсению не окликать его хозяйку, а спокойно присесть на край обрыва, чтобы чудище не почувствовало в его появлении никакой агрессии и не кинулось защищать девушку. Это подействовало, через минуту пес отвернулся.
Наблюдая за купальщицей, Арсений дивился тому, что она никак не среагировала на его появление. Он даже пару раз приветственно махнул ей, но девушка лишь скользнула по нему взглядом и продолжила плескаться.
Солнце двинулось к полудню, стало по-летнему жарко, уже трижды искупался даже пес, и лишь потом хозяйка его, наконец, вышла на берег и куда-то заспешила вдоль моря. Арсений осторожно пошел следом, но поверху и под угрожающими взглядами собаки.
Скоро они добрались до плато, зубчатой каменной террасой зависшего над берегом, и девушка поднялась по тропе к дому, который занимал большую часть этого природного выступа. Голод, любопытство и необходимость узнать, наконец, куда его занесло, заставили Арсения спуститься к жилищу. Он не стал входить и позвал девушку, но она не отозвалась, и куда-то исчез ее черный страж... Тогда Арсений сел на ступеньки крыльца и стал, в ожидании других жильцов, с любопытством оглядывать и двор и строение. Очень странным на фоне резных, красиво увитых зеленым плющем колон дома и его жестяного навеса, смотрелось повсюду необычайное запустение...
В центре буйно цвела окруженная сорняками клумба из роз, некогда песчаные дорожки давно засыпали сухие ветки и листья, а небольшой фонтан, слева у входа в дом, был обезвожен и оброс мхом... Если бы Арсений не видел, как сюда вошла девушка, он бы подумал, что дом давно покинут владельцами.
Прошло еще около часа. Вдруг в одной из комнат послышалась музыка. Это был явно грамофон, так как мелодия сопровождалась характерным хрипом и пощелкиванием иглы по заезженной пластинке. У родителей Арсения тоже хранилось такое техническое чудо прошлого и, несмотря на радио и магнитофон, мать часто заводила никелированной ручкой устройство, слушая старинные песни и романсы.
Вдохновленный этой похожестью быта и воспоминаниями, Арсений встал, постучал в дверь и, не дождавшись приглашения, вошел...
Неожиданно, мощный удар лапами в грудь выкинул его обратно и Арсений укатился до самой клумбы, а когда попытался встать, то тут же рухнул в заросшую кустами яму – рядом с его головой скалился череп трупа с торчащим из груди ржавым острием кайла!.. Арсений вскочил, закричал от ужаса, однако голоса своего не услышал, зато прямо перед собой увидел огромную морду пса. Тот тоже беззвучно скалился, обнажая клыки-кинжалы и, казалось, требовал от человека каких-то объяснений...
Арсений взял себя в руки и, не обращая внимания на собаку, медленно вылез наружу и сел. Боковым зрением он заметил удивление, даже растерянность животного и усмехнулся – знай наших! Однако встать, все же, не решился, он поймал себя на странной мысли, что ждет от пса некоего разрешения...
И оно последовало – тот устало опустил голову и прилег. Тогда Арсений поднялся, повернулся и, чуть было, опять не рухнул в яму – прямо перед ним стояла молодая, красивая блондинка! Он сделал шаг в сторону, поздоровался, но ответа не получил. Помедлив, Арсений глянул на собаку... Черный страж вывалил в ответ красный язык и вразвалку пошел к крыльцу, дескать, общайтесь, раз уж встретились. Арсений облегченно вздохнул и хотел представиться незнакомке, но опешил от синего пронзительного ее взгляда куда-то сквозь него, в пространство, видимое лишь ей одной... Он в замешательстве опустил глаза, скользнув по фигуре девушки, - на ней были полуистлевшая майка, рваные шорты, из коих выглядывали босые, исцарапанные в кровь ноги... Арсений понял - перед ним стояла сумасшедшая!.. Это открытие удручающе подействовало на него. Мало того, что он испытал в «Ясном», затем в море, так вдобавок на мистическом острове живут, возможно, лишь эта несчастная и ее верный пес!.. Тот, кстати, вернулся, снова присел рядом, а девушка, наоборот, напевая, ушла в дом.
От всего этого, Арсений, неожиданно для самого себя, рассмеялся. Нет, не в голос, конечно, а тихо растерянно, даже как-то обреченно и это несмотря на то, что познал за свою короткую жизнь и голод, и потери, и измену. Н-да, ситуация непростая... Но тут взгляд его пал на череп, и христианская душа подсказала, возможно, самые необходимые сейчас действа – сначала упокоить убиенного, а затем уж попытаться как-то помочь несчастной островитянке.
Он решительно спустился в яму, вынул из останков трупа кайло, вылез и стал мотыжить вокруг землю. Пес, будто одобряя его действия, спокойно отошел и прилег, наблюдая, как яма быстро превращается во впадину посреди клумбы, а потом над нею вырастает небольшой холм...
Арсений устал скоро, - давали о себе знать штормовые ночи и голод. Он отбросил кайло в кусты, положил на могилу розу, мысленно помолился, затем подошел к собаке и нежно погладил ее меж вставших торчком ушей...
И он сам, и пес несказанно удивились этому жесту, - человек вздрогнул, животное страшно оскалилось, но потом одобрительно глянуло на Арсения и, дружелюбно махнув хвостом, направилось к дому, - дескать, пойдем и ты, хозяин...
***
В прихожей их встретила хозяйка. Арсению показалось, что взгляд ее стал более осмысленным. Более того, чуть помедлив, она подала ему альбом с фотографиями!.. - Конечно, бедняжка могла так же выйти и с ружьем наизготовку, подумал он, и все же сейчас в глазах ее действительно появился свет разума. - Арсений поблагодарил и взял альбом. Девушка ответно улыбнулась, прошла в гостиную, села на диван и, отыскав на столике гребень, стала молча расчесывать длинные белокурые пряди волос. Арсений понял, - очевидно, до этого был некий приступ, а теперь сознание пришло в норму, но тут же оставил свои благостные рассуждения – блондинка, вдруг, что-то залопотала абсолютно невразумительное, несмотря на явно дружеские интонации. О, ужас!.. Арсений вспомнил, что в родном рыбацком поселке, знал подобного человека. Это был маленький тихий мужичок, который так же безсвязно и бесполезно пытался заговаривать со всяким встречным...
Сердце Арсения, казалось, застучало на всю комнату. Он прислонился к косяку двери, постоял, пережидая этот незнакомый ранее эфект, отдышался и взял себя в руки, - бедняжка ведь дала фотографии, значит есть надежда, что это был разумный жест и он мог многое теперь прояснить в темной истории дома и, возможно, острова?!
Арсений сел на диван и стал внимательно рассматривать каждую карточку. Умница пес лег возле его ног и не спускал с нового хозяина глаз – он явно ждал резюме...
На первой же странице альбома красовались на фоне какого-то иностранного автомобиля – высокий угрюмый атлет во фраке и сияющая блондинка в голубом свадебном платье. Та самая, которая сидела сейчас рядом и, возможно, тоже ждала от Арсения помощи, в чем бы она не выражалась! Он же, вдруг, совсем не ко времени и некстати, почувствовал такой приступ голода, что хотел, было, спросить: - А нет ли чего-нибудь поесть? - Но тут же осекся, так как девушка живо среагировала, дважды повторив его начальное «А» и с вопросительной интонацией... Тогда Арсений произнес: - «Б», - И она вновь повторила...
Так, подумал он, - пришло время слога, а там, глядишь, и слова... Он спросил: «Маша? – и указал на нее. Блондинка повторила эти букварные азы трижды и скопировала его жест – промах! То ли поспешил, то ли... Однако, он так не хотел терять надежду на разумное общение, что ткнул себя в грудь и представился: «Арсений!». Тут, предполагаемая Маша отбросила гребень и стала внимательно всматриваться в его лицо, и он необычайно воодушевился - может его имя кого-то напомнило ей и это послужит включению памяти? Но, увы... Девушка встала, подошла к грамафону, рассеяно повертела подсолнух его головы на длинной изогнутой шее, назвала аппарат «Арсением» и быстро ушла в другую комнату.
Н-да... За спиной морехода были лишь 10 классов средней школы, к тому же он опять ощутил сильный приступ голода и решил оставить пока примитивные попытки психореабилитации, приступив к поискам пищи.
***
К сожалению, кухонные шкафы оказались пусты... Арсений был поражен – чем же питалась хозяйка, - остатком соли, специй? С псом понятно – кролики, мыши, птичьи яйца... Тут он замер... Господи, слава тебе! – Ведь надо всего лишь полазить по скалам, и яичница обеспечена! В детстве, на камне-шлеме, что лежит при входе в его родную бухту, Арсений с пацанами нередко закатывал пиры из птичих яиц. Они даже жарили их на черпаках, которые были в каждой лодке. - Пожалуйте, дорогие ребятишки, отведайте! Ведь и соль была рядом, и морская вода, капнул чуток - вкуснота неописуемая!.. Арсений аж икнул от приятных воспоминаний, потом собрался с силами, поманил за собой пса и побежал к берегу.
***
«Пират», так он решил назвать четвероного друга, продолжал поражать Арсения – он хриплым лаем разогнал первое же поселение чаек и, аккуратно держа в зубах яйцо, преподнес его новому хозяину!
-Э, брат, да ты неплохо обучен! - подумал Арсений, взял подарок, благодарно потрепал пса по шее и, проколов скорлупу, с наслаждением выпил содержимое яйца – жить можно!
Чайки орущей тучей кружили над ними, пикируя как самолеты, но Арсений лишь отмахивался, а Пирату посчастливилось даже хватануть самую наглую за крыло и тут же откусить ей голову. Он глянул при этом на хозяина, мол, поделиться с тобой? Но тот был так увлечен поборами, что пес в одиночку дожевал птицу и, вдруг, рванул к лесу. Арсений повернулся и замер... Неужели тот заметил человека, и сейчас все выяснится, а затем с помощью островитянина он узнает тайну усадьбы и поможет Маше?!
Но, увы, Пират вскоре притащил жирного задушенного кролика и бросил у его ног. Арсений опять отблагодарил пса, выдавив на ладонь яйцо, тот слизнул и снова умчался к лесу.
Так за три ходки он разнообразил их будущий обед фазаном и какой-то неизвестной птицей, похожей на селезня. Арсений подвел невеселый итог надежд этого дня: - вокруг четыре острова и лишь один вход в бухту перед пятым, на вершине которого он стоял, и еще...Если в радиусе километра Пират учуял бы человека, то обязательно подал бы голос, а значит они на безлюдьи... Невероятно!
Арсений попытался успокоить себя: «Ну, да ладно, может позже, может уже завтра, - тут все так нереально», однако, не помогло...
Чайки вконец обезумели и, он, приторочив лесную добычу к поясу и аккуратно придерживая подол рубахи наполненный яйцами, начал, отбиваясь от птиц, отходить к дому.
***
Маша встретила их у входа. Он показал ей дичь, кролика, - девушка никак не отреагировала, Арсений печально вздохнул и отнес все на кухню.
Гоня страшные мысли о неизлечимости ее болезни, он принялся вновь обследовать шкафы и вскоре отыскал целый набор ножей, спички, чай, посуду. Арсений взбодрился и начал свежевать кролика.
Позже, он с радостью обнаружил кувшин с водой, попробовал – пресная! - Ага! Ведь это значит, что на острове есть источник, и, главное, что Маша, совершенно разумно им пользуется и даже делает запасы... Нет, нет, борьба за нее только начинается! Вот сейчас он поджарит на вертеле кролика, накормит несчастную горячей пищей, напоит чаем и, возможно, это станет еще одним толчком к возрождению ее личности. Он взял все необходимое для готовки и вышел во двор, – а пока пикник!
***
Через полчаса, Маша сама подошла к костру и с удовольствием погрызла ножку кролика, предложенную ей Арсением. Сначала, правда, он напомнил ей, как надо есть горячее: смешно дул на свой кусок, осторожно откусывал, тщательно разжевывал. И девушка, вроде бы, очень серьезно отнеслась к подобной демонстрации, но потом ему показалось, что в глазах ее блеснули искорки смеха, и она, отвернувшись от него и дыма, принялась за обед без его напутствий.
За все время пребывания на острове, Арсений, к стыду своему, только сейчас, вспомнил о своей любимой Кате... Да, она изменила ему, но чувство еще теплилось в душе, и достаточно было вновь повстречаться, как оно, возможно бы, вспыхнуло с новой силой. «Или закончилось бы чьей-то гибелью», - почему-то добавил он вслух... А Маша живо обернувшись, вдруг, повторила: «Гибелью!» - Арсений опешил: «Невеселое начало по складыванию слогов в слова».
Некоторое время он угрюмо ел мясо, затем налил себе и девушке чаю, но показ-пособие «как надо пить горячее» отменил. Маше, кстати, и без него все подсказала память тела – с чаем надо быть осторожным и все! Она пила его маленькими глотками, брови ее то-ли от удивления, то-ли от удовольствия, взлетали вверх, а на разогретые чашкой пальцы, девушка иногда дула...
Арсений тайком поглядывал и недоумевал – все реакции нормального человека, а речь безумна... Как помочь? И эхом пришла абсолютная ясность – надо пойти на крайность, на шок и немедля! Довольно азов и инстинктов – вперед в прошлое! Он осторожно взял Машу под руку и повел к клумбе. А, вдруг, именно здесь зарыта причина ее безумия?
Он не ошибся, этот сын простого рыбака и мореплаватель-неудачник! Едва Арсений раздвинул кусты роз, и несчастная увидела холм на месте страшной ямы со скелетом, как дико вскрикнула и, теряя сознание, стала опускаться на колени...Арсений, тут же, подхватил ее на руки и отнес в дом.
***
Там, несмотря на все его усилия: - похлопывание по щекам и массаж вмиг охладевших рук, а так же безрезультатные поиски лекарств, девушка целый час не приходила в сознании. Она бредила на своем непонятном языке, и Арсении сто раз пожалел, что решился на подобный эксперимент. Как он мог?! Ведь ничего не смысля в медицине, он, возможно, подверг человека смертельной опасности!..
Пес и тот пришел в смятение, или точнее сказать, в прежнее отчуждение. Пират угрожающе рычал и, казалось, боролся с искушением вновь наброситься на Арсения, выкинуть его из дома, или просто загрысть...
К счастью, Маша, неожиданно, пришла в себя. Увидев перед собой незнакомого человека, она вскрикнула и закрылась от него рукой, будто ожидая удара... Арсений совсем растерялся! Он зашептал:
- Маша это я, я, - все так глупо получилось, простите...
Но она, пошатываясь, встала, настороженно поглядывая на него, отошла к собаке, беспомошно опустилась возле на стул и заплакала...
- Как вернуть ей спокойствие? Ведь если он теперь встанет, черный страж ее точно кинется на Арсения и все закончится еще одной смертью... А быть может все так и произошло с тем, в яме?.. - Мелькнула и нитью потянулась мысль. -Возможно, неизвестный попытался напасть на девушку, а пес защитил? Э... Арсений отрешенно отвернулся к окну – устал! Пусть будет, как будет, - он готов ответить за содеянное. Да, это произошло без злого умысла, но и невероятно безответственно, беспощадно по отношению к больному человеку!
***
Эта пауза перед неведомым, перед возможной трагической развязкой затянулась на несколько минут... Арсений не решился обернуться, даже когда Маша перестала всхлипывать и приблизилась к нему...
Лишь после того, как она тронула его за плечо и что-то шепнула, он повернул голову... Перед ним теперь стоял явно разумный человек – в глазах, в жестах появились вопросы и лишь речь по-прежнему подводила...
Арсений осторожно встал и заново представился. Она ответно кивнула. Он, вкратце рассказал, как попал на остров, в ее дом – хозяйка посочувствовала, приложив руку к сердцу, и тогда он спросил:
- Вы можете писать? Тут, на столике карандаш и альбом...
В глазах ее, на миг, мелькнул страх, – а вдруг, и эта способность общения тоже утрачена?.. Но она поборола себя и робко попробовала написать какое-то слово...
Арсений глянул через ее плечо и обрадовался как маленький, - на закладке неровно, но разборчиво было написано имя:
- Вас зовут Амелия?
Воскликнул он, и девушка обрадованно захлопала в ладоши.
***
Замечательно прожил Арсений два последующих жарких, летних месяца. Помимо занятий с Амелией, которая и писала лучше и все яснее выражала свои мысли вслух, каждое утро они с Пиратом охотились, причем, нередко, опережая пса, он влет набивал из самодельного лука птиц и стрелой настигал юрких кроликов. И потом, - шаг за шагом он обследовал остров – родники есть, но следов присутствия людей нет... Починив яхту, плавал Арсений и на другие острова – пусто! Зубастые внешние рифы, вокруг которых даже в штиль пенилась и бурлила вода, могли, конечно, объяснить нежелание путешественников подвергаться смертельному риску ради открытия новой земли, но не совсем... Тут было, что-то другое, таинственное или даже запретное.
Что же касается их, единственных обитателей, то они теперь втроем и часто эдакой семьей рыбачили на мелководьи, тягая забавной расцветки кефаль и толстолобиков.
К тому же, Арсений серьезно готовился к зиме: вялил мясо, сушил травы, засаливал грибы. Несмотря на райский климат острова, он, все же, был уверен, что, по-прежнему, находится где-то в Белом море, а тут как грянут холода!.. И еще, его неотвязно мучили мысли: – возможно ли, и как разговорить Амелию о происшедшем здесь? Откуда дом, если вход в лагуну аттола лишь один, да и тот подводный, а главное - не повергнут ли девушку подобные распросы в новую фазу безумия?.. И это сдерживало, - пусть тайны, пусть полная непредсказуемость будущего, - лишь бы не причинить боли любимому им человека. Да, он вновь ощутил в душе прекрасное чувство Любовь! И как бы Арсений не пытался обманывать себя, - мол, симпатия, сочувствие, желание помочь больному и только! Но игры разума с самим собой, с душой, в итоге, оказались невозможными и абсолютно никчемными – Арсений признал случившееся.
Появился этот прекрасный Свет и в глазах Амелии, и иначе, более женственно, призывно зазвучал каждый ее взгляд, самый бытовой жест...
В конце сентября, когда над островом надолго зависла серая туча, и стало сыро, Амелия четко сказала:
- Зима!
А Арсений улыбнулся в ответ, растопил камин в гостиной, разложил диван и взяв любимую на руки бережно отнес на супружеское ложе.
***
Через пару недель, тучу над островом сменил темно-фиолетовый ком, который ворочался с боку на бок, старательно засыпая землю белым пухом. Снежинки, правда, не успевали коснуться и крон деревьев, как превращались в дождливую морозь, но «фиолетовый» не прекращал работу, ни днем, ни ночью…
Доселе не видевший подобного окраса облаков и столь скорого превращения снегопада в дождь, удивленный Арсений попытался найти ответ на само существование аттола и его климата в бесчисленных научных книгах домашней библиотеки, - тщетно! Все было написано на немецком и английском языках. Вот тогда-то и наступил момент осторожного подвода Амелии к объяснению, где они и что тут случилось...
При первых же вопросах, легкая чистая душа любимой живо откликнулась, ведь это был теперь ее муж и значит необходимо объясниться - повторного кризиса, к счастью, не произошло! Медленно, но вслух и лишь изредка прибегая к помощи листа, Амелия рассказала, что насколько ей не изменяет память, они с Вольфом и подручными прибыли сюда большим караваном и по льду, что потом выгружались с северной стороны аттола, а далее, на плотах переправлялись на остров...
Тут глаза ее потемнели, голос затих, и дальнейшее она старательно излагала на бумаге еще неровным, но вполне разборчивым почерком:
- Впоследствии, бывший муж ее остался работать здесь один, по совместному соглашению Норвегии и СССР, а остальные коллеги вернулись в Германию. Это довольно скоро подорвало здоровье Вольфа – он не был специалистом в столь разных областях науки, которые оказались необходимыми для изучения такого странного места...
Она тяжело задышала и отбросила карандаш. Арсений нежно обнял ее, поблагодарил и предложил продолжить, как только она обретет для этого необходимые силы, но Амелия выпила воды, походила, успокаиваясь, по комнате и продолжила:
- Мои предки были русскими первой трагической волны эммиграции, что раскидала народ по всем странам и континентам. Через Германию, семья проследовала в Австрию, где и осталась. Далее, Амелия отчеркнула уже изложенное и, неожиданно запрыгавшими буквами написала:
- Арсений, если ты встретишь на острове горячие источники – обходи их, они чрезвычайно опасны!
Больше в этот день она не смогла ничего рассказывать ни вслух, ни в письменной форме.
***
Назавтра, с утра, Амелия сама принесла карту и показала приблизительное их расположение в Белом море. Родные берега были минимум в трехста километрах отсюда... Арсений задумался: - Как же добраться по льду и на чем? Да, есть и пища, и много кроличьих шкурок на одежду, но преодолеть такое расстояние... И все же придется – здесь не место для жизни!
- Амелия, а что горячие источники действительно столь опасны?
Она кивнула и рассказала версию Вольфа о природном котле аттола, куда по тунелю рушится огромная масса воды, неся с собой камни, и что они кружатся, разогревают кремневый резервуар глубо внутри и выкидываются – поэтому здесь тепло, а вокруг островов все пенится и засыпано рифами.
В эту сказку про волшебный котелок Арсений не поверил. Ему вспомнились рассказы деда об Иоканьгской военно-морской базе, где тот служил на тральщике и, чуть позже, там появились дизельные подводные лодки, охранявшие торговые суда союзников, а в 62-ом, якобы, приезжал туда Хрущев. Отец же, дополнял эти воспоминания тем, что с 70-го года, рыбаки нет-нет да встречали уже атомные субмарины в закрытом Белом море, что было странно, ведь многие знали, что их база в Гремихе, на океане...
Значит, под атоллом, размышлял Арсений, или опыты какие проводились, или находилась секретная база новейших лодок... Он, впрочем, тут же улыбнулся – эк как фантазия разыгралась! Кому они нужны в их самом малом море страны, после Азовского? Хотя...
Арсений в состоянии был свободно рассуждать на подобные темы. Он хорошо учился, выписывал когда-то журнал «Техника молодежи», «Вокруг света», объездил пол.мира с Юрием Сенкевичем, благодаря телевиденью и, к тому же, уже рванул Чернобль... Вообщем, как бы там ни было, но с тех пор, горячие ключи он стал обходить стороной, начал шить шубы и подбирать легкое дерево для постройки парусных саней - эту модель он впервые увидел именно в журнале для молодежи!
***
Где-то через неделю Амелия заговорила и о случившемся с ее бывшим мужем...
- Через пару лет работы на острове Вольф стал небычайно нервным, страдал бессоницей, потом получил какое-то важное сообщение, после чего, в ярости утопил рацию, сжег часть своих записей и, зачем-то, начал копать яму посреди клумбы с розами...
Тут она надолго замолчала, но потом, побродив по дому и оценив то, что Арсений и не пытается сам распрашивать дальше, закончила:
- На мой вопрос: - зачем муж копает яму? - Вольф набросился с кулаками, а пес заступился - сбил его в эту страшную, будто специально уготовленную им самим могилу...
Что было дальше, Амелия не помнила.
Арсений, на миг, задумался: - как все кратко и трагично! Потом встал и увел ее на прогулку, забавляя рассказами о своих первых опытах скорняжничества. Она смеялась, представив спиральные рукава шуб, и обещала помочь.
Так медленно спускаясь к потемневшему морю, Амелия отвлекалась от прошлого, а Арсений, поглядывая вниз, вспоминал свой родной поселок Ясный, что вот уже три века цеплялся крапчатыми лапами домов за усыпанный огромными камнями берег. Он был таков, что казалось, будто тут, до прихода людей, произошло необычайно жестокое сражение былинных исполинов! Даже километровый голыш на выходе в море, защищавший поселок от шторма и ветра, напоминал потерянный одним из бойцов и помятый булавою шлем. Одни старики говорили, что началась тут жизнь с закладки казачьего форпоста по приказу царя Петра, дабы оградить наш Север от неуемных шведов; другие, горячась, доказывали, мол, выдумки это, и что сие дикое место выбрали именно потомки викингов, так как отсюда было сподручно нападать на близ проходящие торговые суда!.. Причем, внешне, теперешние мирные рыбаки поселка напоминали всех вышеперечисленных сразу, а значит, споры были абсолютно бесполезными, как говорится: - Факт на лице! Ведь в Ясном жили и рыжие крепыши, и чубатые брюнеты и даже редкие блондины, или как их тут называли «светляки». К тому же, по разности традиций, тяжелым катком проехало, много позже, советское время, сплющив их до профессиональной принадлежности – просто рыбак. В такой рядовой рыбацкой семье по фамилии Стормовы и родился «светляк» Арсений...
Они с Амелией вышли на берег. Где-то там далеко-далеко богатела ее вторая родина Германия, а чуть ближе доживал свои последние денечки всеми брошенный поселок Ясный. У Арсения стало тяжко на душе – и он уплыл с Родины!.. Но, что печалило еще больше – снова собирается возвращаться и не один, а с женой!..
Арсений как-то разом продрог от ветра и мыслей и, крепко обняв Амелию, повлек ее назад, к дому: - Во всяком случае, здесь тоже не жизнь! - подвел он итог думам, бегущим с паралелельно с картинками Ясного, и совсем не обязательно жить в поселке, - можно устроиться в Кандалакше в порту, а потом, глядишь, и к Югу куда-нибудь двинуться, со временем.
***
Однажды ночью, Арсений проснулся от подземных толчков. Амелия уже стояла у окна напряженно вглядываясь в темноту, звенела кухонная посуда и сипло выл во дворе Пират...
- Амелия, так уже было когда-нибудь?
- Нет.
Голос ее был тих и печален. Арсений вскочил с дивана, подошел, обнял – она дрожала всем телом…
- Ты испугалась?
- Да. Это как во многих приключенческих фильмах – сокровище ацтеков, или клад пиратов рядом, но пещера, начинает рушиться, а иногда и острова...
- Успокойся, чтобы не происходило в недрах этого странного атолла, - мы уедем через неделю и навсегда его забудем.
- Успеем?
- Обещаю
- А твои волшебные сани?
- Ты же их видела...
- Ах, да... А как паруса?
- Сегодня же сниму с яхты и уложу как парашют – хлоп! – И помчались.
Толчки закончились. Спать уже не хотелось. Они с Амелией позавтракали яичницей, и Арсений отправился на яхту. Его «Мечта» напоминала старую, обшарпанную игрушку детства. Глядя на нее, невольно думалось: - Что ты приобрел, потерял? – И ответить было сложно... Ввиду этого, деятельная и жесткая натура помора вмиг откинула эту шараду и он, забравшись на каютку, стал снимать с мачты спеленутый парус и снасть.
Все это время, Пират беспокойно ходил по берегу и не спускал с него глаз. Арсений приветливо окликал его, но тот не отвечал лаем, не махал хвостом, мол, все нормально, жду... Нет, - пес то приседал на задние лапы, как перед прыжком, то беззвучно, по-волчьи, скалился. Арсения это не удивляло – Пират боится, что он их бросит и снова потянется непонятная жизнь без ласки, охоты, - эдакое существование наедине со странной хозяйкой...
Арсений уложил снасти и парус, скрутил фалом и, взвалив кладь на плечо, побрел по мелководью к берегу. Пес успокоился. Он обнюхал поклажу и порысил впереди, часто оглядываясь, на хозяина.
Арсений же, как некогда на берегу Ясного, и не обернулся на яхту – впереди снова виделась новая жизнь!
***
Итак, все было готово к отправке на материк. Оставалось переправиться на плоту вместе с провизией и санями на северный остров, перевалить через него и, став на лед, помчаться прочь от опасного, непонятного и трагичного для Амелии аттола. Она старалась не выказывать беспокойства перед неизвестной, дальней дорогой, стойко перенесла расставанье с домом, переход, и лишь оказавшись сразу в зиме, запаниковала... Арсений, незаметно наблюдая за ней, сбил это состояние скорым переодеванием в меха, погрузкой вещей и, подняв парус, стартовал в неизвестность...
***
День был ясным, лед ровным и даже всегда капризный ветер, стойко держался в северо-восточном направлении до самой ночи. Арсений был настолько возбужден, что решил не делать ночевки. На ходу закусив, он максимально использовал столь благоприятные обстоятельства, упрямо двигаясь вперед.
Амелия дремала в обтянутой мехом кабине на корме саней, Пират все время сидел возле Арсения или бежал рядом с их ковчегом, хватая со льда чистый покров снега, с хрустом размалывая редкие его кристаллы, и уже всходила яркая крупная луна...
Все изменилось к полуночи. Конечно, ведь море оставалось морем... Первое и, быть может, самое грозное предупреждением о буре выказал компас. Стрелка его заметалась, будто вокруг пробежали магнитные столбики, а потом замерла, и щедро сыпанул град величиной с горох. Арсений, морщась от боли, быстро спустил парус, выскочил на лед, вбил вокруг клинья-якорь, зачалил сани и заполз с Пиратом в кабину.
Уже через четверть часа завыл ветер, раскачивая их ковчег и, будто, волнами накрывая мокрым снегом.
- Резкое потепление! – С ужасом понял, вдруг, Арсений. Он развернул карту и попытался произвести расчеты: - где они, и сколько удалось пройти?..
Результат его порадовал – около ста километров! Несмотря на разбушевавшуюся стихию и пришедшую влажность, он сразу повеселел, дал псу кусок вяленого мяса, рыбу, приготовил на щекастом примусе личной конструкции, чай, они вкусно отужинали с Амелией, а потом он, неожиданно, провалился в сон, как в яму...
***
Разбудил Арсения лай Пирата. Он быстро выбрался наружу и пораженный замер – они дрейфовали на льдине средь безбрежного, спокойного моря!..
Их огромный пес, срываясь как щенок на визг, беседовал с нерпой, которая нарезала круги, абсолютно не выказывая страха перед неведомым ей чудищем. Амелия выглянула из кабины и тут же юркнула обратно. Арсений, моментально забыв об увиденном, полез следом, опасаясь за ее рассудок, но она встретила его вполне разумной фразой:
- Я знала, что остров, так просто не отпустит нас, - он где-то рядом...
Голос ее был спокоен, глаза холодны. Арсений ласково погладил ее по щеке:
- Увидим, и даже если это так, - главное не волнуйся, - стартанем чуть позже, когда лед станет толще. Он смешно раздул щеки, изображая размеры наста, и снова выполз наружу. Нерпа исчезла, Пират хрипло выл, а льдина таяла на глазах, превращаясь в некий клин, который и впрямь несся к показавшемуся вдалеке острову. Невидимое течение влекло их как бумажный кораблик по ручью... Арсений поспешил втянуть в сани фалы с уцелевшими клиньями, а далее последовал мощный удар о берег, и сани, вылетев на камни, перевернулись, накрыв собой беглецов...
***
Арсений очнулся от невыносимой боли в височной части головы. Он лежал на каменистой тропе и не мог разлепить заклееный сукровицей крови левый глаз... «Амелия!» – вдруг мелькнуло в сознании: «Что с Амелией?». Он с трудом встал, огляделся и чуть снова не потерял сознание... В предрассветных сумерках, Арсений узнал очертания своего поселка и сарая с яхтой! - «Мечта!» – почему-то прошептал он и стал, было опускаться от слабости на колени, но женский стон вверху по тропе заставил его снова собраться с силами и подняться:
- Амелия! - хрипло позвал он и стал быстро карабкаться к любимой.
Увиденное его так ошеломило, что стук сердца, казалось, набатом оповестил округу о возвращении блудного сына на Родину - перед ним лежала Катерина! Глаза ее блестели от слез, лицо распухло и было покрыто синяками:
- Арсений, наконец-то!
Прошептала бедняга, а он, вместо того, чтобы кинуться к ней, помочь, ощутил почти детский ужас и желание убежать:
- Подойди, у меня, кажется, сломана нога...
Позвала Катя и лишь тогда, сильно качнувшись, он двинулся в ее сторону:
- Что происходит?!
Прошептал он, стоя над ней:
- Я, наверное, кого-то убила...
- Он тебя изнасиловал?
- Оглушил на миг, когда я шла к сараю, блузку порвал, навалился гад, но я нащупала камень и ударила его по голове. Он вскочил и, кажется, сорвался вниз с обрыва! Не знаю... Потом я звала и звала тебя, а ты не шел... Почему ты в крови? Он что и тебя ударил?!
- Нет, я споткнулся, я вас услышал, увидел тебя и по тропе скатился, наверное... Я там очнулся...
Бормотал как во сне Арсений, а в сознании его, вновь замелькали кадры немого кино его жизни, как там, перед островом, когда полузатонувшая яхта нырнула в проход, но на этот раз, - лицо Амелии, все происшедшее на острове крутнулось перед внутренним взором, и он совершенно растерялся...
- Что происходит, Катя? Где мы, умерли?
Она с тихим стоном ответила:
- Нет, мой любимый, слава Богу, живы! Помоги...
Арсений наклонился, и Катя, обняв его за шею, присела:
- Кто эта Амелия?
Арсений смутился:
- Цветок, наверное, а что?
- Ты звал...
- А...
- «Дама с Камелиями», может, вспомнилась, мы читали, помнишь?
- Да, наверное, дама... Нам надо срочно в поселок, к маме, она ведь была медсестрой, поможет…Ой! Почему ты так поседел?
- Разве?
Арсений вытер ладонью вновь заструивщуюся по лицу кровь:
- От удара, наверное, не знаю...
- Мой милый, держись, ведь тебе надо пойти и позвать кого-нибудь на помощь – один ты и меня не донесешь, и сам кровью изойдешь!
Она оторвала край подола своего василькового платья и, стоная от каждого движения, перевязала ему рану.
- Я не оставлю тебя, Катя, никогда больше не оставлю...
Где-то внизу, на берегу хрипло, тоскливо, как по умершему, завыл пес. Арсений вздрогнул:
- Пират!..
Катя беспокойно смотрела в его глаза. Они светлели, голубели от восходящего солнца, но казалось, что сам он отсутсутвует, бредит. Это пугало...
- Арсеньюшка, ты же самый сильный, ты сможешь, очнись, пойди в поселок!
- А ты?..
- Я тут, я потерплю, всю ночь терпела и звала, и ждала тебя. Ты очень стонал, а помочь тебе не могла - нога...
Сказанное придало ему силы: - все сон, а это явь! Он осмотрел ее лодышку. Посиневшая, опухшая до самых пальцев ступня и уже набухающая икра ноги подтверждали сказанное – тут был явный и, наверняка, сложный перелом:
- И все же я тебя не оставлю! Сейчас еще чуток посижу, и поковыляем вместе. В поселке, ведь, сейчас все спят спьяну – воскресенье!
- Суббота.
- Может быть... Ты запомнила, кто на тебя напал?
- Нет. Оглушил негодяй, а потом я как ослепла от боли....
- Гляну вниз, - вдруг и впрямь убился?..
- Не надо, голова кругом пойдет, - сам упадешь, слабый ты, крови много потерял, а может, сотрясение, посиди лучше рядом.
- Ладно, потом найду его...
Встало солнце. Завопили, закружились чайки, пес смолк и, Арсений, осторожно взяв Катю на руки, нетвердо ступая по тропе, пошел к поселку – чужая, будто увиденная в кино, ночь кончилась.