Спектакли идут. Продолжается пьеса.
Для публики автор придумал репризы.
Смеётся толпа от такого замеса.
Бросают цветы, цели выбрав. Подлизы.
Поклонники это - коты без сметаны.
Для них валерьянка - сама примадонна.
Вдыхая талант, вечно выглядят пьяно.
Трезвеют мгновенно. Но ходят не ровно.
Под крышей Богемы - к чему лицемерье?
Шампанское с виски – отличная клизма.
К тому ж, утром ранним - больные безмерно.
С искусством не вяжется злая харизма.
Искусство с буфетной не спорится как-то.
В антракте о главном понять не успели.
К чему алым цветом украсилась яхта,
Как просто упасть на дуэлях в метели?
Дымя папиросой, стакан доливая,
О вечном ты споришь с самим Маяковским.
А он, он простой. Жил об этом, не зная.
И Лилю любил безнадёжно, по-плотски.
А где-то Есенин салфетки малюет.
Опять гениальное сыплется в пьянке.
Всё прошлое здесь, в приведеньях, тоскует.
Не с вешалки, нет. А в буфетной, с гулянки.
Спектакли идут. Продолжается пьеса.
Поэтам былым наливаю по полной.
- Вы были, друзья, из другого замеса…
Из прежних спектаклей, с талантом бесспорным…
Любовь В. Маяковского и Л. Брик была очень непростой. Многое в отношениях этих двух людей остается непонятным, однако ключ к пониманию этой любви можно найти в воспоминаниях Фаины Раневской. Она пишет: "Вчера была Лиля Брик, принесла "Избранное" Маяковского и его любительскую фотографию. Говорила о своей любви к покойному… Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю. Я спросила: "Отказались бы и от Маяковского?". Она, не задумываясь, ответила: "Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было быть только с Осей". Бедный, она не очень-то любила его. Мне хотелось плакать от жалости к Маяковскому, и даже физически заболело сердце".