поутру мне приносят черный мелко толченый кофе. и сливки. сахар именуют песком. Бродский нелепо распахнут туристам, стоит на уступе, как леденец в лотке у торговки. пуговки нежного глянца блестят у карманов, отвороты рубашек хрустят как орехи, у девушек руки взлетают голубками. и никто их не ловит - не нужно.
тень от собора наползает на запястную кость. стоило выдержать, потерпеть чтобы после - вот так -без принуждения ложится в постель с белыми простынями, разговаривать жестами и узнавать задолго - по запаху - сменила ли она марку кофе, номер мобильного и цвет сережек.
костел искажается солнцем и облаками, ветром - сухостой стоит до победы. до 9-го мая.
милая, мы отмаемся, ближе к полудню, экватору, ближе к утру, к западу от границы, где никто не обыскивает карманов, сумок на предмет справок и чеков.
поутру мне приносят расчет, и просят чтобы я сделала вывод исходя из известных мне физических явлений, культурных наследий и кофейной гущи на дне стакана.
и когда я отказываюсь - это огорчает ее.