Он был так непростительно смешон
в её глазах, когда, ещё не веря,
хватал её за шарф, за капюшон,
когда загородил собою двери,
не внемля этим просьбам и речам
забыть её, пустить, простить, коль сможет,
и жался к её худеньким плечам,
не выпуская из своей прихожей…
Он не узнает, что она придёт
уже потом, в какой-то вечер сонный,
что ей невыносимо нужен тот…
смешной, румяный, искренний, влюблённый,
тот, что полгода тщетно изгонял
её из сердца, из души, из мыслей,
из простыней, подушек, одеял,
из жизни, из судьбы, из снов, из смыслов…
Она пришла, надеясь на приют,
на то, что ей дадут кусочек хлеба,
к его губам, которые не лгут,
к его глазам, в которых столько неба…
Но он был где-то очень далеко,
отчаяние множилось, как дрожжи.
И тётя в трубку ровно и легко:
«Пожалуйста, перезвоните позже».