или правдивый рассказ о машине для мойки посуды, Мертвом море и борьбе с дискомфортом
"Выбор губит людей", - эту фразу Остапа Бендера повторяли мы с напарницей по квартире в поисках посудомоечной машины. Учеба в университете и совместное проживание не оставляли нам ни сил, ни времени на споры об очередности мытья посуды. Выбор, в конце концов, был сделан… в пользу отпуска: в одном из супермаркетов нам всучили посудомойку вместе с бонусом - три дня в гостинице на берегу нашего любимого Мертвого моря.
Гостиница оказалось небольшой и очень уютной, с ухоженным парком, лужайкой с пасущимися на ней кроликами и павлинами, и бассейном, окруженным пальмами и зарослями шиповника. В ней практически не было постояльцев: всего четыре молодых пары, кроме нас, и все, к счастью, без детей. Одной из пар были ортодоксальные евреи, он - в черном костюме и широкополой шляпе, а она - в длинном платье и парике. Еще одну пару составляли молоденькая девушка и совсем юный на вид парень, почти на голову ниже ее. В двух других парах не было ничего примечательного.
Все это выяснилось утром за завтраком, которым мы воспользовались для оценки обстановки и подробного обсуждения присутствующих, предусмотрительно выбрав столик в стороне от всех. Обстановка складывалась как нельзя лучше, и мы предвкушали три спокойных дня в полупустой тихой гостинице с ночными купаниями в Мертвом море и бассейне.
Оставалось только запастись книгами для чтения в полуденные часы, когда жара загоняет под кондиционеры. Для этого мы прогулялись в местный торговый центр и, на удивление, быстро выбрали две книжки. Одна - о ста знаменитых евреях; я ее купил не столько для себя, сколько для отца, большого любителя еврейских гениев. Другая книга была взята наугад и раскрыта на середине. Пробежав глазами всего несколько строк, я понял, что хочу ее прочесть всю. Это решение чуть было не изменилось после знакомство с обложкой, где я увидел, что автор книги - Владимир Сорокин. На тот момент я слышал лишь о скандальной славе его ненормативной лексики, и хотел было отложить книгу в сторону. Но мой взгляд задержался на необычном названии: "Лёд", и я все же ее купил.
Успев до пика жары поплавать в море, мы вернулись в наш номер, где из экономии после приобретения посудомойки нас ждал обед в огромном пляжном холодильнике, наполовину забитом бутылками с замороженной водой, а на другую половину - запасами красной икры, сливочным маслом, соленым лососем, пастрамой и многими другими некошерностями. Электрический чайник, также предусмотрительно захваченный из дома вместе с большим запасом минеральной воды, позволял нам, не отрываясь от чтения, уничтожать запасы в виде бутербродов, запивая их вкуснейшими фруктовыми чаями, чему мы немедленно и предались с огромным удовольствием.
Но съев всего по два-три бутерброда, нам вдруг стало ясно, что наши запасы рассчитаны скорее на долгую зимовку, чем на пониженную активность в таком жарком климате, и большую часть из них придется выбросить. Прикинув, что будем есть в первую очередь, а что выбрасывать, мы спокойно продолжили чтение книг, ожидая вечерней относительной прохлады и темноты для заплывов в море и бассейне. Я знакомился с еврейскими гениями, а моя напарница с головой ушла в Сорокина.
Через час или два вся эта идиллия была нарушена какими-то странными звуками. Был слышен все усиливающийся то ли детский, то ли кошачий плач, доносившийся непонятно откуда. Все это продолжалось на удивление долго, и звуки становились все более громкими и отчетливыми, все чаще и чаще отрывая нас от чтения.
В какой то момент мы в очередной раз взглянули друг на друга, и нам вдруг стала совершенно ясна природа всего этого явления, вызванного недостаточной звукоизоляцией гостиничных номеров... Немного посмеявшись, мы еще какое-то время пытались продолжить чтение, несмотря на все эти никак непрекращающиеся звуки. Но оказалось, что у моей напарницы было только одно средство от продолжения дискомфорта, и мне не оставалось ничего другого как присоединиться к ней.
Забыв на время об окружающей действительности, мы вспомнили о ней - в виде продовольственных запасов, уже не казавшимися нам такими уж и большими, - почти уже в сумерках.
Немного подкрепившись и отдохнув, мы отправились к морю, и уже в полной темноте заплыли к его середине, где наши тела, лишь наполовину погруженные, дрейфовали между темной, тяжелой, теплой водой и таким же темным, теплым воздухом, накрытым полусферой неба, обильно усыпанного звездами. Наши купальные костюмы дрейфовали где-то рядом, для быстроты поиска связанные вместе. Далекий берег узнавался лишь по крохотным освещенным окнам гостиниц.
Проведя в полурастворенном состоянии около часа, мы отправились в обратный заплыв к берегу, занявший примерно столько же времени... У самого берега натянули купальные костюмы и отправились смывать соль в гостиничный бассейн в надежде, что и там нам удастся поплавать без лишнего текстиля на себе.
Надежды оправдались полностью, и купальные костюмы ждали нас на бортике бассейна, пока мы вовсю нарушали правила его пользования, получая при этом много новых ощущений, включая время от времени поспешные проныривания почти через весь бассейн к бортику с одеждой при каких-либо настораживающих звуках.
Все эти ночные купания вызвали "дискомфорт" уже у нас обоих, и на борьбу с ним ушла еще часть ночи.
Так прошел первый день отпуска, и его итоги мы подводили за завтраком, гадая, кто же из четырех молодых пар мешал нам предаваться спокойному чтению.
Религиозные отпадали сразу, девочка с мальчишкой тоже не вызывали особых подозрений, а две другие пары были слишком похожи друг на друга, чтобы отдать предпочтение одной из них. Так и не придя ни к каким выводам, мы решили забыть о вчерашнем инциденте и отправились в свой номер в надежде проваляться с книгами в руках до вечера.
Напарница снова с головой погрузилась в Сорокина, а я, немного полистав свою, довольно занудную книгу, решил проверить, что же ее так заинтересовало. После непродолжительной борьбы, уже ей пришлось довольствоваться сотней еврейских гениев, а от Сорокина было не оторвать меня. Я только успел спросить, как же она со всем ее классическим домашним воспитанием могла читать текст с таким количеством нецензурной лексики. Ее ответ был, как всегда, простым, обезоруживающим и требующим дополнительных размышлений:
- А я зажмуривалась...
Сорокинский стиль увлек настолько, что я не сразу понял, что уже "полдень вчерашнего дня": я имею в виду все те же звуки, которые вначале нам показались странными, и то же средство для избавления от дискомфорта, выбранное моей напарницей, и то же отсутствие какого-либо выбора у меня...
Оторвавшись от действительности почти до вечера, мы затем в точности повторили вчерашнюю программу, если не считать, что нас чуть не застукали в бассейне, из-за чего пришлось лихорадочно, мешая друг другу одеваться под водой у бортика.
Следующее утро застало нас по очереди заглядывающими в дверной глазок и старающимися не упустить тех, кто выйдет из соседнего номера. Мы были уверены, что полуденные звуки раздавались именно из него. Но так никого и не дождавшись мы явились к завтраку, когда все уже были в сборе. Наши очередные гадания, кто бы это мог быть, и все то, что было во второй день, в точности повторилось и в третий.
Наша заинтригованность достигла предела, мы еще не раз подбегали к дверному глазку при любом шорохе из коридора. Но так ничего и не выяснили.
Уже на следующее, последнее утро отпуска, отдавая ключи, мы услышали слова сочувствия от одной из горничных. И наша немедленная реакция была:
- Как?.. Вы знали обо всем происходящем?
- Да, конечно!.. Эти ортодоксы "заводили" всю гостиницу!..
- Включая персонал, - мысленно добавил я…
При загрузке вещей в машину, оказалось, что из наших продуктовых запасов ничего не пропало, все было съедено до последней крошки; в обратную дорогу у нас оставалось лишь немного минеральной воды.
Уже дома, первые дни были потрачены на поиски всего, что написал Сорокин. Куплен его трехтомник и прочитан в течение еще одной недели отдыха на Тибериадском озере и недели на Красном море. Имея с собой несколько его книг, мы уже не боролись за них, а только терпели до тех пор, пока оба не прочитаем одно и то же произведение, чтобы заранее не обмениваться впечатлениями.
Посудомоечная машина, отработав весь гарантийный срок вплоть до самого последнего дня, поломалась на следующий.
Валенсия, Испания, Июль, 2011