Она плачет, кричит, мечется,
Воет как раненая волчица.
Ей ребенок ее мерещится,
Рядом видится, слышится, мнится.
Она будто чувствует, бедная,
Вся дрожит, словно лист, мается.
Время-смерть. И минута последняя.
Жизнь волчонка вот-вот сломается.
Но вдруг вскрик где-то рядом!
В движение вмиг приходит все:
Руки, все лица, лапы, морды...
Головокружение…
Где-то здесь! Где-то здесь! Мне не снится!
А малышка уже задыхается
В чьих-то “теплых и нежных” руках.
А еще кто-то и насмехается,
Что сильны волки лишь на словах.
Отчего же вы, люди, так?
Люди, оставайтесь, прошу вас, людьми!
Кто же знает, что завтра-то будет,
Если каждый другого осудит?
Что гадать-то о будет, не будет.
Просто некого станет судить.
Да, немного другой, но ребенок:
Ручки тянет, смеется и плачет.
Кто же ты? Что же ты за подонок,
Если матери горькие стоны
Для тебя ничего уж не значат?
Вместо сердца неужто ледышка?
Растираешь ты кровь по ладоням...
А не слишком? Ты слышишь, не слишком?
А вот если дитя твое тронет?
Кто увидит, обидит, осудит,
Ты готов защищать, сжав в зубах
Чье то горло.
Постой, так не будет.
Помоги. Средь убийц будь ты прав.
Заступись и закрой своей грудью,
Ради счастья в ребенка глазах.
Заступись, мать тебя не забудет.
Все мы волки, но лишь на словах.