Готов всемерно воспевать
Наш адрес - Пушкинская, 5.
Другой газеты мне не надо,
Иного нет у нас пути.
Вас по кругам родного ада
Хочу с любовью провести.
Все персонажи – мои коллеги, товарищи и друзья, журналисты газеты «Известия» разных поколений.
Люди, «с кем я дружил, кого любил и с кем в газете счастлив был».
Сочинено от нечего делать не корысти ради, а забавы для во время совместных прогулок с моим псом и другом Даймоном,
которого считаю соавтором. Все возможные претензии - к моему псу.
ПЕСНЬ ОБ ИЗВЕСТИНСКОМ БУФЕТЕ
Ах, почему же я не Фет,
Чтобы воспеть родной буфет?!
Здесь запах щей, дразня, витает,
И стража охраняет вход,
Надежда* юношей питает,
Наташа* кофе подаёт.
Здесь с помощью тугих дверей
Из нас растят богатырей.
Буфет нам скрашивает будни,
Он – наш пресс-бар, пресс-центр, пресс-клуб.
Здесь в блюдце чай гоняет Плутник*,
Голодный Жбанов* просит рупь.
По-ленински прищуря глаз,
Егор* воспитывает нас.
С друзьями травит Толя Друз*.
Друзья, прекрасен наш союз!
Здесь пренебрегши спецбуфетом,
Гордясь своею простотой,
С народом вместе ест котлету
Член редколлегии иной.
Дородный Гриша Вексельрод*
С трудом. Проносит. Свой. Живот.
Здесь сердца стук был так неровен,
Здесь был мой разум помрачён,
Одной Мариной очарован,
Другой Мариной* восхищён.
В буфете нашем, как в бою,
Терял я голову свою.
Всё мимолётно в жизни этой –
Росистый луг, цветущий сад,
И соловьиные рассветы,
И вы, красавицы буфета,
И ваш лукавый милый взгляд.
В заботах праздных и случайных
Проходят суетные дни,
А я, признаться, так скучаю
Без вашей милой болтовни.
Мои Марины, что вы, где вы,
Воспетые когда-то девы?
Любовных песен нежный бред
Когда-то вам дарил поэт.
Хранимы памятью, вы мне
Порой являетесь во сне…
О, годы молодости нашей!
Я вас сегодня вспомнить рад,
Когда блистал Васинский* Саша,
Когда во всю хохмил Эльрад*,
Когда оставивши труды,
Кутили мы у «Бороды».
Нас не измерить общей меркой,
Как не дано другим понять,
Что если в бой бросалась Меркель*,
То можно танки отменять.
Я помню парадоксы Графа*,
Младых известинок грехи,
Илёшина* партийный пафос
И В.Курасова* стихи.
Вы в душу мне войти сумели.
И не забыть, пока живой,
Ребят весёлых из «Недели»,
Тебя, неистовая Неля*,
Вас, педантичный Колтовой*.
Забыть немудрено кого-то,
Туманом стелются года,
Но сквозь туман сияет Отто,
Горит, горит его звезда.
То Лацис*, мой старинный друг
И доктор правильных наук.
Но – чу! – запела нежно лира,
То в строки грубые мои
Пришла Овчинникова* Ира,
Пришла «Для дома, для семьи».
Её душевная строка
Была изящна и легка,
А мы признаться все должны:
В Ирину были влюблены.
Но – возвращаемся в буфет,
Коль нас сюда привёл сюжет.
«Гудят» ребята из ИНО,
В стаканах булькает вино.
Мэлор* витийствует игриво,
Вальяжно в кресле развалясь,
Повадками – грузинский князь,
Хотя советского разлива.
Сюда откуда-то с небес
Сходила к нам Татьяна Тэсс*,
Её иконописный лик
Был ирреален и велик.
Усатый Бовин*, наш Бальзак,
В углу потягивал коньяк.
Эпикуреец по натуре,
Мудрец, шутник, ценитель дам
Не угодил номенклатуре
И из ЦК был сослан к нам.
Душа компании любой,
Он был везде самим собой.
Сюда другой спускался классик*,
Что славен мудрою строкой.
Ещё, ребята, здесь пил Вася,
Вы сами знаете какой.
Честнейший Поляновский* Эд
Здесь тоже свой вкушал обед.
Всё больше новых лиц в буфете –
Эльмар*, Максим*, мой друг Гаяз*.
Я узнаю по сей примете –
Теснит младое племя нас,
В наш парус дует свежий ветер.
Ах, все мы вышли из буфета…
И мрачной бездны на краю
Пишу историю газеты
Как биографию свою.
Ведь в наш известинский буфет
Ходил, друзья, я много лет.
Спасибо, добрый наш приют,
За дух общенья, за уют.
Я здесь сидел бы целый век,
Но в цех меня зовет Олег*.
И здесь я был, здесь кофе пил,
Свободы впитывал идеи,
Своих друзей боготворил.
Я с ними рос, и сам Надеин*
Свои мне сказки говорил.
ЭПИЛОГ
Я вам пишу. К чему лукавить?
Вниманье ваше возлюбя,
Хотел бы здесь я вам представить
Людей, достойнее себя.
С кем я дружил, кого любил
И с кем в газете счастлив был.
Простите мне мой бедный слог,
Я всех упомянуть не смог.
Простите вашего поэта
За то, что нет звезды во лбу.
Мы вместе делали газету,
Мы вместе делали судьбу.
Я издаю не без опаски
Небрежный плод моих забав –
Быть может, в чём-то я не прав,
Иль кое-где сгустил я краски.
А если даже не сгустил,
Читатель, всё равно – прости.
Мне б написать прямей и злее,
Не облекать строку в туман,
Но горькой правды нам милее
Всеублажающий обман.
Мой труд, – надежда всё же греет, –
Тебе, читатель, будет люб.
Ещё надеюсь, что Сергеев*
Запишет автора в Истклуб.
Пришли другие времена –
Среди известинцев война,
Среди известинцев грызня,
Но это, братцы, – без меня!
В том никого я не виню,
Но нас скупили на корню.
Хотя свободою мы живы,
Опять газеты стали лживы.
Хотя цензуры нет в помине,
Холуйство правит прессой ныне.
Здесь точку ставить мне пора.
Ушёл двадцатый со двора,
Век двадцать первый на подъёме,
Чужие люди в нашем доме.
И пусть теперь другой поэт
Слагает вирши про буфет.
ПРИМЕЧАНИЯ.
Надежда Хотько – повар известинской столовой.
Наталья Дмитриевна Щербина – буфетчица.
Журналисты-известинцы:
Альберт Плутник, Евгений Жбанов, Егор Яковлев, Анатолий Друзенко, Григорий Вексельрод, Марина Лебедева, Александр Васинский, Эльрад Пархомовский, Элла Максимова (Стэлла Меркель), Эдуард Графов, Борис Илёшин, Владимир Курасов, Нинель Исмаилова, Бронислав Колтовой, Отто Лацис, Ирина Овчинникова, Мэлор Стуруа, Татьяна Тэсс, Александр Бовин, классик - Анатолий Аграновский, Эдвин Поляновский, Эльмар Гусейнов, Максим Юсин, Гаяз Алимов, Олег Цыганов, Владимир Надеин, Станислав Сергеев.
«Борода» – так известинцы называли ресторан ВТО напротив редакции, в котором служил швейцар с длиннющей бородой.