Она, как прежде, сидела на кресле устало.
Мелькали мысли, опустошали ее сознание.
После тяжелого дня засыпала под шум родного квартала,
Коснувшись ступнями холодного пола, криком убила молчание.
На улице плюс двадцать пять.
Трусится тело, в руках горячий кофе,
Но он не согреет, не вернет все вспять,
Он для нее наркотик, морфий.
Смотря в окно и видя пустоту,
Вникая в Чехова, искав в себе ошибку,
Она, как мамонтенок на сухом плоту,
Но только при желании найти улыбку.
Омар Хайям не скажет ей всю правду,
И в сотый раз открыв страницу, строчку,
Она им утолит свою надежду, жажду,
Она из непорочности снимает оболочку.