Мир с завидным упрямством
рвёт себя изнутри:
разлетелись пространством
времени пузыри.
Всё прямое навеки
изогнуло в дугу:
лишь мелькают парсеки,
словно мысли в мозгу.
Я еще не рождённый.
но, хотя меня нет,
я уже – осуждённый
на галерах планет.
Весь раскидан по зонам,
где, ветрами скуля,
пахнет небо озоном
и навозом – земля.
Но я крепко сжимаю
утром вёсла-лучи:
сам себя выгребаю
из огарка свечи.
Чтобы даже под небом
безнадежно дневным
в звёзды верить нелепо
и быть их позывным.
Пусть летят живописно
облаков косяки,
пусть стоят механизмы –
формул памятники.
И пусть кто-то личинками
в дебрях гипотенуз
ждёт, когда же я кончиками
пальцев неба коснусь.
Ждёт, когда, тяжеленная,
все сорвав тормоза,
прямо в череп Вселенная
хлынет через глаза.
Только головоногим
не понять моих ран –
погружаю ожоги
в космоса океан.
Там рождаюсь внепланово,
тот, кого ещё нет,
сразу всеми вулканами
затонувших планет.
Сразу всеми ветрами
сорванных атмосфер
и разрядов кострами
в миллиарды ампер.
В чём-то неугасимом
продолжаю побег:
я ещё только символ,
но уже человек.
А по курсу рассвета,
в вездесущем нигде,
тот, кого еще нету,
держит мир на себе.