Эдвард умер в мае. Шел теплый дождь и было утро.
Он был бы рад знать, что это случилось не ночью,
что не было небо дождиво мутным. и псы перестали петь песню волчью.
Он умер в мае. Глаза были закрыты, а сердце – распахнуто.
Он просто уснул и даже не думал о рае. И тени его ресниц были ветром смахнуты.Уже не молод, еще не стар – вот как бывает...
Возможно, что в этом зеленом и шумном мае, с букетами по две кроваво кричащих роз, придут его жены – одна, и, наверно, вторая. Обронят по семь не особо горчащих слез.
И несколько сэров – укутанных в темный жилет – расставят корзины и планы гостей по местам. И если уж честно, друзей среди плачущих нет: одних нет совсем. А другие – давно уже Там…
Когда-то сказал, что всегда избегал похорон. Должно быть, к нему в них входила неспешно старость. И он размышлял тогда, сколько ему осталось, держа при себе своих мыслей тревожный стон…
Он знал, что однажды ступив на Господний порог, он будет стоять у двери, не входить долго. И часто ночами просил оттянуть тот срок… Как будто бы верил… Хотя и не знал Бога.
Он говорил – «Ты не думай, что это молитва! Я просто всегда сам с собой говорю в тишине…
Кому-то сердечный порок.
Кому-то – по горлу бритва.
Чем я заслужил, и за что это все мне?»
И, думая долго, нашел ли он в жизни счастье, в огромной кровати, глотая под лед мартини, он знал – его счастье трефовой козырной масти.
Да. Он его знал. Но редко делился с другими.
И если его после смерти не пустят в рай,
- за то, что любил непомерно и много женщин,
- за то, что рыдал, чем смеялся, намного меньше,
- за то, что готовил горячий и сытный ужин,
- за то, что ошибок еще не исправил дюжин,
-за то, что кому-то когда-то он стал не нужен...
- тогда….Что ж… Тогда – пускай.
И спуская полуночный сон за игрою в покер, и мечтая о голосе призрачных Гималаев, понимал, что уже не вечна его кривая, улыбался себе и курил, у окна вставая…
Он любил эту жизнь. И любил в рукаве Джокер.
Он играл с ней. Вгрызался. И это ей только нравилось. Она часто дразнила и звала его сама.
Там был май…
Было утро.
И сердце упрямилось:
стуки… стук… еще стук… А потом…
А потом – тишина…
Он умер в мае. Уснув, уже не вставая.
И утро то было сплошь в кофе и дым пропахнуто.
Закрыты глаза.
А сердце его – распахнуто.
Вот как бывает… Вот как оно бывает …
* по мотивам фильма "пока не сыграл в ящик"