Люблю этот дворик, укрытый от всех ветров
домами в потёках растресканной штукатурки.
Пёстрые стайки дворовых котов
делят пространство, как шахматные фигурки.
Здесь я бываю нечасто, три раза в год,
после звонков с незлобной живой угрозой,
в этом дворе семьдесят лет живёт
нашей семьи знакомая - тётя Роза.
-Мейделе, ты? Проходи, не мети порог
- слышу в который раз, и улыбка душит.
Голос её хрипловат и лениво-строг.
Время дородных красавиц сушит,
но остаётся что-то в движеньи рук
и понимаешь - мужчины боготворили.
Роза поспешно крошит укроп и лук,
переживая "штоб синенькие не остыли".
Кормит меня, ворчит что "худа, как снасть",
перебирает памятных кавалеров ,
припоминает, как накрывала страсть,
но "таки всегда и во всём признавала меру".
- Вы не такие, у вас в голове кино.
Бьёте друг друга дО смерти, на осколки .
/ Роза задумчиво курит, раскрыв окно,
ветер играет голубоватой чёлкой/.
Вдруг усмехается, перестаёт курить
и вспоминает братьев, отца и маму -
очень легко про них говорит,
и не сбивается в мелодраму.
Как все остались в безликом могильном рве ,
только она уползла, семилетний ужик .
Долго лежала, в высокой густой траве,
долго скиталась, воду пила по лужам.
Как выживала со старым своим котом,
даже мышей, и то на двоих делили ...
- Роза , ты твёрже чем этот дом.
Что же за глина, с которой тебя лепили ?
Роза перестаёт улыбаться,
гладит по брюху седую собаку.
- Мейделе, если не буду над этим смеяться,
мне ведь придётся плакать ...
*мейделе - девочка (идиш).