I
На празднике благословения земли и пахотных полей весеннем
Был настроньем радостным охвачен моих предков дом.
Рассыпал в окнах радужный веселья свет прохладный вечер,
И колокольчиком неугомонный смех звучал.
Ведь с запада далёкого и с севера прохладного родня, в уютный предков дом собравшись,
Заговорила гордо на диалекте прородичей своих,
Их женщины красавицы, изящно головы склонив, сияли
Улыбками таинственными веселясь.
Светловолсые красивые девчонки, гулять по зеленеющей траве ушедшие,
Почувствовали вдруг, как в их одежде качался лёгкий ветерок,
А вечер прикасался осторожно к хрупким их плечам кака пальцами мальчишка
И разбуждал их тайное волненье невдомёк.
Вино в тот вечер было очень тёмное и светлые цветы разлили
Душистых запахов неповторимый аромат.
И радости река, из берегов разлившись,
Напоминала людям о счастья чудесах.
И только в полночи глубокой был погашен свет, на небе засияли звёзды,
И домом пира овладело спокойствие нежнейших снов.
В моём окне лишь в занвески белой бахроме луч луны играл неугомонно,
Вечерний свет её прозрачный покоя сердцу не давал.
Глядя в окно, заметил я тенистые поля и звёзды,
У спящего холма там созревала рожь.
Ушёл я в поле через сад, где дальние пути и грёзы
Зовут к заветной цели вдаль.
Лесов, таинственных, дремучих, на окрайне горизонта цепь чернела,
Поднявшись белый над лугами стал блестеть туман.
И почему-то я про старую легенду вспомнил
О сказочном цветочке королей.
И если розовые лепестки его кому-то на лицо иль сердце упалут,
То дни его бессмертьем солнце ярко осветит,
Из уст его посыпятся лишь нежные слова,
Звучащие как золотых пчёл рой,
А их мелодия сердца заворожит страдающих людей
Таинственной бессмертия мечтой.
В тот вечер я про странную легенду позабыл
О сказочном цветочке королей,
Ибо тогда был молод и пира опьяняющий огонь
Тоску мою к голубоватым далям разбудил,
И я в полях весенней тихой, светлой ночью стал бродить
И верил в то, что странная легенда нам твердит.
Я дальше шёл. Неспешно утро приближалось. А золотые огньки прошедшей ночи угасали,
Смущённо птицы просыпались в своих гнёздах.
С деревьев чистые, прозрачные слезинки капали на землю,
И солнце мутное в туманном небе поднималось.
И повседневности прохладный луч
Вновь удалил страну таинственных мечтаний и легенд.
II
Прошло уж много дней...
Но, в сердце сохранившись, слова той сказочной легенды
Во мне рвут в каждый вечер повседневности болты,
Свободная душа опять летит в страну чудесную теней,
Где дует освежающий и тёплый ветерок.
Иду я по земле дрожащих ласковых теней,
Оставив за собой красу полей и пахнущих холмов,
Биеньем сердца своего почувствовал я близость цветочка королей,
Вдали на горизонте замечаю благословенное востока пламя вновь.
Вернусь в свой дом родной, неся в руках цветочек королей, сияя солнцу ярко,
Ко мне на встречу выйдет дружная моя родня,
И женщины красивые, и девушки мне улыбнутся нежно,
Пришедшие на праздник благословения земли.
Vetautas Macernis. Vizijos. Septintoji
I
Anoj pavasario lauku ir zemes laiminimo sventej
Dziaugsminga nuotaika uzliejo mano proteviu namus.
Atejus vakarui, pro langus pasipyle smagios sviesos,
Ir pasigirdo juokas istabus,
Nes tolimuju vakaru, saltosios siaures gentys, susirinke i senoliu nama,
Vel prakalbejo isdidzia tevu tarme,
Ir ju grazuoles moterys, graksciai palenke galvas,
Sypsojos vel slaptinga sypsena.
Is kiemo suzaliavusia veja iseje pasivaiksciot aukstos sviesiaplaukes ju mergaites
Staiga pajuto lengva veja supantis palaido rubo vilnyse,
O vakaras vesiais bernioko pirstais liete ju lengvai tepridengtus pecius
Ir kele svaigulinga virpesi slapcia.
Tavakar vynas buvo toks tamsus, ir sviesios geles
Paliejo srovemis kvapus svaigius.
Ir ilgas valandas placiai patvinus dziaugsmo upe
Murmejo apie laimes stebuklus.
Tiktai giliam vidunakty tartum pavarge akys uzsimerke visos sviesos,
Ir pokylio namai paskendo miego ir sapnu rimty.
Vien mano kambario baltu uzuolaidu kuteliais beginejo menesienos spindulys,
Ir sirdyje tebevirpejo vakaro sviesa skaisti.
Pro langa mates seseliuotos placios lygumos
Ir ant sumigusiu kalvu rugiai isplauke.
As isejau pro soda i laukus, kur baltas kelias tolumon
Tartum svajone pakereta trauke.
Aplinkui horizonto pakrasciais juodavo tolimu misku grandines,
Zerejo virsum pievu miglos baltos pasikele.
Ir man staiga kazin kodel prisimine keista legenda
Apie pasakiska karaliu gele.
Jeigu roziniai jos lapeliai kam ant veido ar sirdies uzkrinta,
Nemirtingumo saule tam skaisciai dienas nusviecia,
Is jo burnos pasipila skaidrieji zodziai,
Artyn atskambantys tartum biciu auksiniu spiecius,
Ir ju melodija pavergia sirdis vargo ir kancios zmoniu
Slaptuoju nemarumo troskimu.
Tavakar pamirsau, jog tai vien tik keista legenda
Apie pasakiska karaliu gele,
Nes as buvau toks jaunas ir jautrus, nes pokylio svaigi liepsna
Many melsvuju toliu ilgesi sukele,
Ir as nuklydau i rytus pavasario nakties laukais,
Tikedamas legendos zodziais istabiais.
Ejau tolyn. O pamazu artejo ryto valandos. Nakties auksiniai ziburiai pavarge geso,
Pasiurpe pauksciai neramiai sujudo savo lizduose.
Nuo medziu dideles bespalves asaros lasejo zemen,
Ir ukanotu dangumi is leto kope saule balzgana.
Ir kasdienybes saltas spindulys
Vel atitolino legendu ir svaju salis.
II
Praejo daug dienu...
Taciau islike sirdyje anos legendos zodziai
Many kas vakaras supleso kasdienybes pancius ir varztus,
Ir issilaisvinus dvasia vel skrenda ten, i nuostabiu sviesu salis,
Kur plaukia vejas siltas ir ramus.
Ir as einu per virpanciu svelniu seseliu zeme,
Uzu saves palikdamas sumigusius laukus ir kvepianciu kalvu gretas,
Ir kylanciu sirdies pulsavimu jauciu karaliskos geles artuma,
Ir horizonte jau regiu rytu liepsnas.
Kai saule suzeres, as grisiu vel i proteviu namus, ant ranku nesdamas karaliu gele,
O pasitikt iseis isdidzios vakaru ir siaures gentys
Ir ju grazuoles moterys, ir aukstos sviesiaplaukes ju mergaites,
Atejusios i zemes laiminimo svente.