Из глубины казённого двора
идёт она под гнётом коромысла.
Звенят на крючьях два пустых ведра,
в чём и пророки не увидят смысла.
Но я-то знаю… Бабушка-чудак
доводится мне близкою соседкой.
Жила в селе – до полночи в трудах,
и до утра в бессоннице нередкой.
Теперь село заменят на карьер –
там каолин фарфорщикам добудут.
И сын её, больной пенсионер,
уважил мать: "Живи со мной покуда..."
Все дни её – в бетонном закутке.
Ни грядок… ни овечек… ни соломы…
Ей тяжело от дома вдалеке,
но тяжелее – знать, что ты без дома.
Пошла к колодцу… и колодца нет!
Да и зачем он, коль вода из крана?
Я это понимаю с малых лет,
а для неё и в девяносто – странно…
1990 г.