Сине-красно-зеленый, красивый, без пробки, когда то давно и не ведомо где затерявшейся.
С детства по сказкам и книжкам старинным, волшебным, знакомый во снах.
С редких расцветок, красивым узором, немного затершейся.
С горлом и ручкой, изящных изгибов, в волшебных тонах.
Ставший давно уж легендой и сказкой забытою Древнего Рима.
Старинный, ажурный, красивый, восточный, волшебный кувшин.
С золотой инкрустацией тайного знака на выпуклом, внутреннем дне пилигрима.
С дней незапамятных в мире такой он всего лишь остался один.
Гербом, старинного вида, он с боку клеймен с давних дней.
Соколом, падая камнем, летящего вниз с высоты, поражая недруга.
Рода великих, отважных восточных цариц и царей.
Жриц и жрецов, из особого, тайного, древнего, мудрого круга.
Тех, кто вершители мира, были всегда и и везде и повсюду.
С давних, далеких, далеко до библейских и раньше времен.
В странах Урарту, Магриба, Шумер, Междуречья и надо ж быть чуду.
Сто лет, как в Россию, с мистическим скарбом, он был тайно Волхвами ввезен.
На алтаре у кудесника, светлого, доброго старого, мудрого мага.
Всем вам известного ныне, как Белый волшебник и Маг Сан-Ал-Мин.
Средь фолиантов магических, дивного вида и свойств, есть еще и бумага.
Старинный пергамент, с гербами, а рядом - стоит тот великий, волшебный кувшин.
Он уж давненько стоит и грустит в темноте год от году.
И превращает от скуки, в вино благородное и неземной эликсир.
Обычную, ржавую, водопроводную, невскую воду.
И доставляет всем страждущим радость, надежду, здоровье и мир.
В пучине морской, в остОве фрегата, средь самоцветов и злата.
Когда то в пиратских сражениях он был с кораблем погребен.
Был он когда то, добычей великого, злого, морского пирата.
Рыбой огромной проглочен, а с нею изловлен и на белый свет извлечен.
В лавке старьевщика, продан купцам иноверцам, за златую монету.
Долго в пути, с караваном торговым, дивный кувшин пропадал.
Много, с купцов караваном скитался по белому свету.
Падал, терялся в пустыне и долгие годы, забвенный в песках аравийских, горячих лежал.
Много минуло времен и эпох, с той поры, нет им счета.
Вновь караван предначертанный Богом, свой путь продолжал.
Ну а кувшин, из чьего то, смешного, не злого расчета.
С бурей великой, песчаной в пустыне, нашедшись, хозяина вновь обретал.
Так побывал он, в руках, сотен разного, странного, чудного, чуждого люда.
Найден, подарен, украден, продан иль брошен в дороге, с досады, в сердцах.
В море, в земле, в сундуке и алкал с него даже проклятый предатель Иуда.
Омовения им сотворял сам спаситель, посещая инкогнито древний, красивый, цветущий Арцах.
А.М. Санышев 02.06.2013