Кладбище не место для улыбки,
Только я, с улыбкою приму,
Если мне в могилу по ошибке,
Поместят красавицу в гробу.
Отодвинусь, уступая место,
Где земля лежит как пух легка.
- Как прекрасна ты, в гробу, невеста!
- И вы, тоже, - вымолвит она.
Мы смеяться будем так, что слезы,
Выступят из впадины глазниц,
И червей прожорливые орды,
Скатятся, насытившись с ресниц.
Ну, а где-то, вновь на белом свете,
Где всё ясно, чисто и светло.
Будет так же солнце на рассвете,
Лучезарно освещать окно.
Будет так же всё вокруг, как прежде,
На земле, на небе, под землёй.
Клоуны и звери на манеже,
Женщина с протянутой рукой.
Тройка, запряжённая в повозку,
Эх, ты! Сердце дёрнется в груди.
Домик Лермонтова в Пятигорске,
Томик мой в издательской глуши.
Вновь, в селе известном, под Рязанью,
Под гармонь есенинская грусть.
Накрест заколоченные ставни,
Радугой расписанная Русь.
И, назад, по замкнутому кругу,
Прикрывая чёрной шляпой лоб,
Улыбаясь, мне протянет руку,
Александр Александрович Блок.
И воспримется уже иначе,
« Улица, аптека и фонарь »
Старые писательские дачи,
Новая писательская даль.
Будет всё опять как прежде,
И в назначенный судьбою миг,
Как посмертный орден на одежде,
Моё имя на обложках книг.
Тень, в пыли библиотечных полок,
Тронь её, развеется как дым.
Будет генетический потомок,
Местом пребыванием моим.
Будет то, о чём вовек не снилось,
Женщине с протянутой рукой.
Боже мой, как всё переменилось,
На земле, на небе, под землей…
Я и Лермонтов, в загробном мире,
чувствуешь, какой беру размах?
В тесной однокомнатной могиле,
Смех печальный и весёлый плач.
Ну, а рядом, та, что по ошибке,
Оказалась на моём плече,
Без всего и, даже, без прописки
На жилплощадь, на кладбищенском холме.
Развенчаю я молву людскую
О предназначении живых.
Грудь подставив, под росу хмельную,
Выпью за могильщиков своих.