Когда идёшь по густому лесу
и ветки царапают щёку, идёшь по простому нероматичному лесу с мусорными пакетами, остатками былых шашлыков, поганками, гнилыми корнями. Идёшь по заурядному леску с растрёпанными ёлками, у который снизу торчат ветки без иголок, голые такие, беспомощные сухие хворостины. Сворачиваешь на просеку, хлюпая ботинками по траве, проваливаясь во впадины, спотыкаясь о кочки, идёшь, наклоняясь, чтоб зачерпнуть горсть зелёной весенней брусники, зацепляешься о скрытый в осоке торчащий из земли загнутый и ржавый металлический прут.
Когда мокрыми кроссовками шагаешь по придорожному бурелому, случайно наступая на небольшой муравейник, карабкаешься по пыльной насыпи. Когда садишься на проржавленные рельсы одноколейной железной дороги и смотришь на большое, поблескивающее неторопливо дрожащими волнами озеро, которое уютно расположилось на той стороне путей. Когда тебя окутывает свет неясного, дохленького солнышка, а за спиной стоит целый бескрайний лес, до которого люди не добрались, понимаешь, что всё небезнадёжно.
Понимаешь, вот оно счастье.