Ты помни, мой друг, о плетеньи со всем, что есть,
со всеми без исключения, даже если
глазами не видно: душа провожает ток
в прощения выдох или любви глоток;
пощечину даришь злобную ли, цветок
радости тёплой и солнечной. А потом
вдруг изумляешься: "что ж получилось так?
Покой и порядок были, теперь - бардак."
Порядком ли, хаосом тоже ты волен быть.
Видели, как прохожие колют лбы?
ходят кругами, ступая по черенкам
грабель и горько плачутся по венкам,
речи посмертные пишут о тьме и рае -
все это цирк, что нами же выбираем.
Всё это цирк - и трибуны, и акробат,
даже оркестр, в котором гремит труба,
эквилибрист, бородатая дама, зал,
длинная шпага, которой себя пронзал
фокусник, да и сам он - ничуть не real.
Долго, наверное, с цирком себя мирил?
Долго ладошами хлопанье изучал?
Лошадь скакала. Оркестр звучал, звучал...
Тигры по-прежнему прыгали сквозь огонь.
Конферансье.. да и что попросить с него?
Слово, улыбка - позорный, сплошнющий fake,
пёстрый, блестящий, что фантики от конфет...
Кресло покинув, проходами до дверей
я поспешаю, а жаль оставлять зверей.
Чем виновата лошадь, тигрята, лев?
Пудель-бедняга, танцующий на столе?
Маня-мартышка, медведи - отец и дочь?
Глупо, бессмысленно всё это от и до.
Знали бы звери - арена без них ничто,
просто соломой усыпанное плато,
круглое место, затянутый в бархат ящик -
только они его делают настоящим.
Слон поливает из хобота первый ряд.
Дети ликуют, глаза у детей горят;
просят пломбира, жвачку, боятся кобру,
клоуна видят смешным, дрессировщика - добрым.
рады директору цирка, его гостям.
дети - чисты, им поэтому всё простят.
3О мая - 11 июня 2О13