Июнь. Разомлевшие от полуденного солнца тополя,словно гейзеры при замедленной сьёмке,фонтанируют белоснежной пеной, которая плавно опускается на деревенскую улицу, избы, одворицы; на меня и моего одногодка – семилетнего двоюродного брата Серёгу. Мы выглядим такими же убелёнными, как всё вокруг, из за выгоревших на солнце, до сметанного цвета, взлохмаченных волос. Нам велено серегиными родителями дождаться возле дома мою матушку, чтобы идти в соседнюю деревню, в Сельпо. Это такой деревенский универсам, где продаётся всё самое необходимое для селянина, от конфет до литовок. Вчера соседка, из тех, что хлебом не корми-дай только помоторить, баяла на всю деревню, что в Сельпо завезли детские ботинки, а так как нам с Серёгой осенью исполнится по восемь лет - нужно купить обувку к школе. Когда ещё будет следующая оказия? Летом мне и брательнику ни ботинки, ни сандалеты, ни к чему. Куда как сподручнее (вернее сподножнее) бегать босиком, чем мы сейчас и занимаемся, удирая от злющего серого петуха, прямо таки ненавидящего всех деревенских пацанов. Дюже хитрого и нападающего всегда неожиданно, только успевай улепётывать. Петух презрительно проорал нам вслед что-то оскорбительное и увёл свой куриный гарем к скотному двору. Как сказал киногерой в недавно увиденном нами фильме про войну: « Ожидание затягивалось и становилось томным». Серёга первым сообразил, каким важным делом нам заняться. Мы взялись сбивать с пристроя дома осиные гнёзда. Прикреплённые осами к брёвнам стен, они нависали над нашими головами серыми и зловещими источниками неприятностей. Приключение предстояло интересное и опасное, что придавало нашей затее сходство с военной операцией. Вскоре новоявленные «диверсанты», вооружившись длинными палками, отважно уничтожали» военные аэродромы» врага «дальнобойной артиллерией», успешно маскируясь в кустах от ответных «авианалётов». Военные действия прервал голос с неба, точнее с сеновала, устроенного на подволоке выбранной нами «зоны обстрела». Причем это был голос не небесного, а моего отца, отдыхавшего там после ночной смены. Отец очень громко, «несмолкающими очередями» костерил чертей и святых в таких выражениях, о которых я даже и не подозревал, что они водятся в русском языке. Больше всего меня изумило и напугало то, что батя слыл в деревне человеком незлобивым, рассудительным (я бы даже сказал – интеллигентным, если бы тогда знал это слово) и немтырём, а тут такое отчебучивает. Мы с Серёгой спаслись от неизбежной «сокрушительной атаки третьей силы» позорным бегством. Кожаные ботинки нам в тот день так и не купили, но что такое вразумление кожаным ремнём я уяснил и запомнил вместе с этой историей, как видите, надолго.