Мне снилось, что закат сгорел дотла,
рассеявшись как пыль в высоких травах,
а скорченная временем ветла
тянула руки к старой переправе.
Река плевалась пеной и песком,
бранясь, рыча на перекатах глухо,
пока над окровавленным виском
вилась кругом назойливая муха.
...Темнеющая широта пуста,
ни времени, ни месяца, ни даты...
Я думаю - в Раю нужны солдаты.
Иначе Бог, конечно, бы не стал
так многих вырывать из эшелонов,
когда отдан приказ примкнуть штыки,
когда от холодеющей реки
идут в атаку синие колонны.
И... Это здесь конечно не при чем,
но я почти возненавидел лето.
Оно играло солнечным лучом,
блестя на офицерских эполетах
и колких брызгах рдеющей воды.
И крошево свинцовое косило
последние стрелковые ряды
с языческой отчаянною силой.
Господь, да сбережет нас от беды...
Но я не поручусь, что было так -
глаза щипали пот и кровь из раны.
И сбившись, замолчали барабаны,
охрипнув в бесполезности атак.
А гром артиллерийских канонад
и кашляющий лай английских ружей,
пьянили, и пожалуй что не хуже
испанского дешевого вина.
И вырванный из стройного каре -
я ухмыльнулся небу грязной маской.
А смерть - она была почти прекрасна.
Мне снилось, что закат тогда горел.