Солнцестояние закатилось в снег,
хан Батый щиплет жидкий ус.
В сытых валенках стоит человек,
озирается. То ли русский, то ли трус.
Спрятались за ельником москвичи,
снежками бросаются через вечный лес.
Слышишь: Золотая Орда трещит
по швам, от награбленных чудес.
Ухмыляется в бородку татаро-монгол,
выпускает из-под шапки умный пар.
А посредине Руси крепко стоит стол
и обжирается за ним мягкий царь.
Нам бы только найти свой верный путь,
да ухватить счастье за куцый хвост.
Скалится Монголоид на Москву,
составляет быстрый план своих барбаросс.
Стукаются звёзды о гулкий лёд,
разбивают панцирь рыцарской воды.
Витязь с плотною дружиною идёт
против жёлтой, оголтелой тьмы.
Залепили снежкою Мамаю в глаз,
а другою угодили в толоконный лоб.
Пошатнулся начальник, словно фаянс.
На цепях закачался инкрустированный гроб.
А с приходом зимы белый свет обрусел,
развернула вьюга свой серебреный баян.
Во все тяжкие ударилась метель,
треснули на холоде Суздаль да Рязань.
Палят из царь-пушки звёздами на юг,
выпала в Константинополь толстая зима,
императору заложило тонкий слух,
заходили ходуном ударные колокола.
Сняв сапог, забился в нору Тахтамыш,
чешет глиняное пузо, смокчет карамель,
по кривому подбородку течёт кумыс,
а во сне горит весёленький Кремль.
Что же делать? Родина, не молчи.
Вязаные варежки, отпрыск, одевай.
Хватит валяться на женской печи.
Заедает нас косоглазый Мамай.
Что же делать нам, Отчизна, ответь?
Вокруг столько людей, а спросить - никого.
В Заднюю Европу через чёрную дверь,
рвутся стаи узких, раскосых врагов.
Как по воду, спотыкаясь, вышел снежный хруст,
как подбросило солнце мандарин.
На виске истории бьётся сильный пульс,
режутся народы, жрут адреналин.