Где-то на стыке ночи и следующего дня,
Когда тишина, а небо чёрное такое, безлунное,
Засыпает та правильная часть меня,
Которая отвечает за спокойствие и благоразумие.
В голову лезут не нужные мне строчки,
Выскакивают из-под пальцев ломаной линией,
Выстукивают: три точки – три тире – три точки
Ночную кардиограмму: «Пожалуйста, спаси меня».
Пожалуйста, спаси меня от меня самой.
От той, живущей всю жизнь по чьим-то правилам,
От той, что мне всегда говорит: «Не ной!»,
Что не даёт мне усомниться, а всё ли правильно
В нашей с нею жизни, не такой ещё долгой,
Но втиснутой в таблицу, расписанной поминутно,
Где на стенах висят плакаты о чести и долге,
А сами стены окрашены в серый – безлично и неуютно.
А мне, мне ведь тоже хочется чуть-чуть воздуха,
Хочется посвятить стихи тому, кто никогда не ответит.
И поверить хоть на вздох, хоть на полвздоха
В то, что мигом забудется при ярком дневном свете.
А утром снова проснёмся в одной кровати,
Будем глотать простуженным горлом чай с малиной,
И снова непререкаемым тоном: «Хватит!».
А до ночи ещё целый день. Длинный… Длинный.