работа автора - холст, масло, 55х65
В ТРЕХ СОСНАХ
Всё больше туч на пиках скал,
Весь мир – иной в неверном свете.
В трёх соснах заплутался ветер –
Себя в объятьях потерял;
Всё незнакомо, всё темно –
Как в смутной памяти угасшей.
И лишь луна, как ангел падший,
найти пытается окно…
***
Страшно. Каждый из нас дитя
В лавке игрушек. Всласть
не наиграться.
Сломать шутя то, что другому –
Снасть
вечной души, – не со зла разбой.
Мы – вожделенье глаз.
Вот почему
Всё прощаем той
силе, создавшей нас.
Ум и на четверть не повзрослел.
Мозг – для балласта груз.
Бог –
Миллиарды создавший тел,
Пленником вечных уз
Стал бы, запутавшись сам…
Бином Ньютона – жизни суть.
Гном, великаний построив дом, позабыл к нему путь.
Гном, собирающий вместе вновь кубики вечной тьмы…
Бог есть любовь?
Это только – мы, корень всех зол –
Любовь…
Мир возведя из обид, потерь, из игры, кутерьмы,
Гному распахиваем дверь…
Он не такой, как мы.
ПРЕДЗИМНЕЕ
Спешит сентябрь укутать город в листья,
Чтоб людям скрасить в хляби переход.
Тот светлый мир, что был построен Мыслью, –
В каком он измерении живет?
Там было все, что только смертным надо:
Любовь и мир, и зрелища, и хлеб.
Там труд для всех отрадой был, наградой, –
Слепила даль!..
И нынче – каждый слеп.
В незримом мире бродят наши души.
Нам этот мир реальней всех сует.
Вот почему сентябрь листвою кружит,
Пытаясь скрасить светом бездну бед.
Здесь, на земле, домишки кособоки.
Живут в них страхи – бесы ссор и склок.
Уснули в людях радостные боги,
Которых в мир послал единый Бог.
И длится сон, меняя всё на свете,
Отождествляя с бесами людей.
Забытый мир тревогой годы метит,
Оставшись смутным омутом идей…
ХХХ
На снежной кроне черная ворона
Застыла, озирая белый свет,
Как шутовская грязная корона,
Которой сносу в этом мире нет…
Сударыня, картавая чернавка,
Хоть что-нибудь назавтра напророчь!
Судьба опять последней самой ставкой
Собой рискнуть, азартная, не прочь:
Мол, отыграть себя еще смогу я…
Так любит шут рядиться королем,
Так мотылек в блаженстве поцелуя,
Забыв себя, становится огнем…
Скажи же мне, премудрая ворона,
Как будто дегтем смазанная вся,
Как жить, покоя в жизни не вороня
И пылких чувств рассудком не гася?
***
В саду апрельском вновь клубится снег,
Что из дождя взошел троянской притчей…
Зачем наш мир, изменчиво-привычный,
Изображает времени разбег?
Проходит жизнь повтором прошлых всех.
Событья повторяются бездарно:
Паденье – взлет с надеждой на успех…
И жизнь, увы, всего дает попарно:
Веселье – плач, богатство – нищета,
Любовь – и то, что вслед приходит, вместо...
Зачем весне такая маята:
Цвести под снегом брошенной невестой?
Все – заново, и все давным-давно
Уже случалось с каждым в прошлой жизни,
Но забывалось по законам тризны…
Как терпко поминальное вино!
Скорей – под снег!
Кружиться вместе с ним,
Обжечь гортань его нездешним вкусом,
Родиться вновь – каким-нибудь этруском,
Ацтеком, майя, кем-нибудь иным –
Без памяти минувших всех веков,
Как чистый снег, себя увидеть новым!…
Земля цветет. Земле дана основа:
Собою быть в набегах всех снегов.
***
…Не сумею с тобою расстаться я –
Даже если придётся.
Это что-то сродни ампутации,
Или – как там зовётся
У врачей –
Если плоть обречённую отсекают навечно?..
Я, наверно, твоя наречённая,
Я – не-веста:
Ведь не вестью вошла, а деянием
В мир твой ясный,
Перепутала рас-стояния,
А ты – не спасся…
Тело – что? – пропади оно пропадом,
Но душа-то…
Обмирает дитя как над омутом –
Над ушатом;
Лягушатам и лужа – лазорева
И бескрайна;
Смерть любая, и даже позорная, –
Жизнь за краем…
Вот за ним не расстаться с тобою нам,
Вот в чём дело…
Вся душа моя в веру – в пробоину –
Залетела…
***
Наша память – это сводня
Дней минувших – дней грядущих…
Нам солжет она сегодня, чтобы завтра снова лгать,
Что, мол, кущи были гуще,
Что осилил путь – идущий,
Что любил любимый пуще,
Чем свою родную мать…
Память! Памятник былым
Всем несбывшимся надеждам,
Сумасшедшим ночкам грешным,
Дням, растаявшим как дым…
И черешням, и скворешням,
Далям – отчим и нездешним,
Перепутанице вешней
И невеждам молодым!
Чем засеяли мы пашни –
Завтра скажет день вчерашний,
Хоть уже не настоящий,
А – легенда и молва:
Он ведь был судьбе указчик…
А когда сыграем в ящик,
Память близких нас обрящет
В том, где мы навек пропащи,
Но остались как Слова…
***
Так подбитая утка трепещет,
Так падает завязь,
Так скрывается парус за кромкой небес и воды…
Что осталось? Усталость.
И эта ненужная малость:
Смесь сомненья с надеждой.
И старости топкие льды.
Нам бы рядышком сесть и вполголоса речи затеять,
Пить душистый чаёк, позабыв про полуночный час…
Словно рыба в садке –
Долгожданная жирная стерлядь, –
На устах у завистников мечется сплетня о нас.
Не до чаю, увы. Замечаю нежданные прядки,
Что белы, как просветы в обугленной чаще дерев.
Как мы любим играть в надоевшие детские прятки!
Как мы любим мурлыкать навязчивый глупый напев…
Сказка – прелесть,
Когда в неё верит хоть кто-нибудь в доме.
Ну, а если прельщать опоздала она навсегда?
Слепим новую тотчас?..
Не зря холодит нам ладони,
Колким снегом рассыпавшись,
Павшая с неба звезда.
***
Спрашиваешь – чем я живу?
Зачем я живу? – спроси. Птицей
Карабкаюсь в синеву из предпоследних сил.
Ветер. Слабеют уже крыла –
Быть вопреки всему. Вечер
Нашептывает: была
Соколом по уму, рыбой – в умении стать водой,
Солнцем, песком, собой…
Так научила земная мать –
Жить, ощущая боль. Всё, что живое на свете, –
Я. Страхи. Сомненья. Грусть…
Там, за пределами бытия, пусто.
Зачем стремлюсь
Я, побеждая свою же высь,
Кануть в забвенье, в смерть?
Спрашиваешь –
Как проходит жизнь?.. Куда? –
Спросить бы успеть…
***
Календарь опять идет под нож.
Все пути размыл бездомный дождь.
Истрепалась правда наша в ложь,
Как себя давно предавший бомж…
***
Всё прожитое, волочась, как шлейф
Оборванного платья королевы,
Мешает жить…
Залечь бы в вечный дрейф –
Мол, все рабы уснули на галере.
Но, нет, – не спят! И слух, и каждый нерв
Напряжены, натянуты до звона…
Былое – наихудшее из стерв:
Прилипнет так, что с ним сольешься словно.
Не повезло нам с памятью, увы.
В одно смешались беды, горе, счастье…
Не потерять бы снова головы
От образа, похожего отчасти
На ту мечту, что завела за край
И чуть живою выпустила в завтра…
Несовершенен даже вечный рай!
Лишь смерть – и совершенна, и внезапна.
***
Без любви не могу дышать.
Горек чёрный беззвёздный ветер.
Заблудилась моя душа
И на том, и на этом свете.
Календарь изолгался весь.
Воскресения нет отныне.
И весны долгожданной весть –
почки, –
Пахнут сухой полынью.
Стали серой золой слова.
Настоящее – просто прочерк
Безнадёжный.
Ничем жива
Я, мертвее, чем эта почка
Нераскрывшаяся.
(Бог с ней.
Точно так не нужна себе я…)
Лишь прошедшее всё ясней.
Лишь грядущее всё темнее…
ОТВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ
Вкус парного молока
Смешан с горечью полыни…
Знать легко наверняка:
Нет любви во мне отныне.
Между нами путь полит
Древним зельем отворотным.
Ты Адам, а я – Лилит.
Ты пленен, а я – свободна
От надежд, обид, страстей,
От тоски и ожиданья…
Назову к себе гостей,
Соглашусь ли на свиданье
Или сяду у окна
С самой лучшей книгой века…
Я теперь всегда вольна
Жить –
Уже не человеком…
***
Нежная выя, ангельский взор
И вздох…
Дева Мария!
Нужен ли чреву – Бог?
Грех позолочен?..
В жиже навозной, – ох! –
Как, непорочной, тужиться в родах?!..
Лох –
Муж, проморгавший ночь, когда стал рогат,
Ласки не давший,
Грех покрывая – свят?..
Пусть и с дарами
Явился к Марии волхв,
Не за горами –
Сын на кресте… О, Бог!..
Лучше бы – плотник
Родился, срубил бы дом, –
Плоть бы от плоти плотника,
А потом…
Нежная выя, детский пробор – в наклон.
Дева Мария!
Девам с тех пор – полон:
Кротость, смиренье, роды,
Насилье, боль,
Чьё-то глумленье –
Женщин земных юдоль.
Ева виновна ль, огненная Лилит?..
… Узами кровными
С Богом весь мир повит.
***
Так начали однажды праотцы,
И все пошли за ними, как слепцы:
Сначала
Стайкой шумной, как скворцы,
Являются – мальцы и сорванцы,
Всех шалостей на свете кузнецы,
Тычков и подзатыльников ловцы,
За что-то обязательно – борцы,
Готовые за блажь отдать концы,
Венцы которой рюмки и шприцы,
Ларцы с богатством,
Сласти и дворцы…
Бойцы за власть – такие
стервецы! –
Охочие до жертвенной овцы,
Влетают в жизнь,
И вот уже – самцы,
Гонцы любви, грядущие отцы:
Одни из них – семейные творцы,
Другие – подлецы иль мудрецы,
И – всё равно,
Хоть моты, хоть скупцы,
Цари, бродяги, плотники, певцы,
Дельцы или фанатики-скопцы,
Рабы, герои, трусы, подлецы, –
Но все – земной истории писцы,
Все – гения и фарса близнецы
И женских грёз и слёз, увы,
истцы,
Отцы и дети,
Дети и отцы, –
Все выходцы из попранной пацы…
***
Лишь закрою глаза – и снова
Белый песок, голубая даль, чайки
Слетаются в стаю, словно
Небо сворачивается в спираль,
В раковину с голубою спинкой.
Вспугнутая, раскрутилась вмиг…
В памяти день этот стал пылинкой
Счастья, бездонного, как родник.
Скручивая, как спираль, одежду
Так выжимают её. Тоска
Выжала чувства, мечты, надежды,
Ставшие горсточкою песка.
Все мы живём у вечного моря
Безысходности. Меж пальцев век
Протекает, чтоб кануть вскоре
В новых волн бесконечный бег.
Всё закручено по спирали.
Всё закукливается в себя.
Мы с тобою о том не знали,
Раскрываясь до дна – любя.
Так раскручиваются циклоны.
Розы мир озаряют так.
Так из раковины укромной
На свиданье выходит рак.
Так лосось против струй кручёных
Рвётся вверх, меж камней идя.
Так из влажной утробы чёрной
В свет вывинчивается дитя…
Лишь закрою глаза – и память
Птиц раскручивает спираль…
Но, очнувшись, так больно падать –
Духом падать, теряя даль…
***
Созвучия и формы – мой формат,
Мой переплёт, в который я попала,
Как в винный склад – впотьмах и наугад, –
Что бытием назвать, конечно, мало:
Здесь столько вздохов, вспышек, чепухи,
Поступков, дел, и слов, и междометий,
Что будь бы в мир не явлены стихи,
Пришлось бы мне задуматься над этим…
Куда девать всё то, что с давних пор
Накоплено рачительной природой?
Цветы надежд, и грозди чувств, и вздор
Душистых клятв, уже забытых модой?..
Под пресс времён!
Вернётся мода вновь
На чувства, озаренья и прозренья,
На верность, долг и даже на любовь,
Что заново откроют поколенья.
Всё – сохранить! И кладом станет склад.
Без плесени, без сырости, без тлена
Хранится хмель…
Судьбы моей формат:
Всё сохранить, что вечно, хоть мгновенно!
***
Веселье моё телефонное, скоморошье. Пляшу
Под дудку тоски – понарошку под уличный шум…
Стеклянная будка. По сути – привычная жизнь,
Всем взглядам подсудна…
Не хочешь такую? Уймись –
с речами, стихами, мечтами,
Свершеньями… Тень
Ложится надгробнее камня на канувший день,
Как в щель автомата
монетой скользнувший в ничто.
Всё было – когда-то.
Мой век облачился в пальто.
Осталось – перчатки и шляпку
Надеть и уйти. Но вязко и сладко
Надежда из трубки гудит.
Под пальцы ложатся
Знакомые цифры – аккорд
к прелюдии счастья…
Так в детстве воруют апорт:
В карманы не спрятать, не съесть за единый присест.
А нежная мякоть весь мир заслоняет окрест…
К охранникам в лапы из будки стеклянной шагнуть на
Суд,
что когда-то усеивал розами путь…
***
Вся жизнь сквозь пальцы льется, как песок.
Но каждый миг – вглядишься, – одинок,
Хоть он сумел вписать себя в поток,
Где я лежу, уставясь в потолок,
Без сна. И без желаний…
Водосток
Сменил на бормотанье пышный слог.
Но не алеет радостно восток:
Уходит солнце в тучи, как в песок.
И лишь один взволнованный листок
Окно ладонью тронул, как висок.
***
Забросив кисть на долгих сорок лет,
Я вновь нашла в шкафу ее случайно.
И вспыхнул в сердце тот далекий свет,
Что в юности манил – разгадкой тайны,
Мгновеньем счастья, что, казалось, влет
Смогу поймать, запечатлеть навеки…
А чем теперь душа моя живет,
Вся растворясь в далеком человеке?
Надеждой? – тенью облака в траве…
Разлукой? – горстью пепла вместо сердца…
Нам никуда от памяти не деться.
Не запретишь безумной голове
Листать страницы жизни, как внове…
Спасибо, кисть, что вновь в моей руке
Ты ожила, затрепетала хищно,
Что ищешь холст, – прицельно и привычно
Мазок к мазку роняя налегке;
Что прорастает образ сквозь года
Тревог и тщаний, ставших беспросветом:
Найти себя художником, поэтом –
Любовью стать, бессмертной навсегда…
***
Чёрный ангел нашептал
Тайну тайн во тьме полночной:
«Человеку Бог не дал
Для бессмертья даже строчки:
Застит взоры красотой
Рощ, лугов и звёзд бездушных…»
Ложь отыщет путь кривой
В сердце, в чувства, в очи, уши…
Только правда всё равно
Тишиной своей, молчаньем,
Лунным светом беспечальным
Улыбнётся мне в окно,
Соловьиной трелью вдруг
По душе пройдёт ознобом…
Не любой советчик – друг.
Если слово дышит злобой,
Если бездна слову вслед
Открывается незримо –
Значит, ложно всё и мнимо…
С этим тот не спутать свет!
***
Протяженность ветвей без листьев.
Протяженность ночей без сна.
Сбережённой истиной истин
Мерещится мне весна…
Мерещится –
Как мережка в серой холстине дней.
Будто бы кто-то нежный
Там уготован мне,
Будто бы снова юность вспыхнет
Как первоцвет…
Тёмных ночей безлунность. Юности –
Больше нет. Нежности нет. Досталась
Вся – на короткий срок. Мне? –
Отхлебнула малость в серой пыли дорог
Шёпота, жаркой ласки, зноя влюблённых глаз,
Моря внезапной сказки, радости напоказ…
Коротко. Ясно. Больно. Свет – позади судьбы.
Снова на сцене сольный
Номер – для глаз толпы.
Так одиноко в мире. Так
Умирают впрок.
Дымом моих кумирен город окутан в смок.
Ветки протяжны, голы, хлещут…
Так бьют за дурь.
Даже на ласку голод день как свечу задул…
***
В междусобойчиках отвергнутыми
Всем приходилось быть не раз.
В года молчанья рюмкой вермута
Спасал Господь (хотя не спас).
И в каждой кухоньке, за кружевцем,
Общак буянил натощак…
Листком последним лето кружится –
Дождем разменянный пятак.
Нудисты-клены между елочек –
Изгои в праздных толпах шуб, –
Про суть корней толкуют с горечью,
Про то, как ветрен мир и груб…
Бреду – без роду и без племени
В стране, что чудилась своей.
А с плеши бронзового Ленина
Мне что-то брешет воробей.
ОБИДА
Парк. Лёгкие узорные снежинки
Летят, кружась, под ноги, не ропща.
Здесь красота пленяет, как наживка
Тому, что называем мы – душа.
Но даже здесь, в прекрасном добром парке,
Среди друзей задумчивых, немых,
Мечусь, топча бесценные подарки,
Жую раздумий горький черный жмых.
Житейские обиды бесконечны,
Хотя глупы и мелочны до слез…
Мне в жизни быть и жертвенной овечкой
И разъяренным волком довелось.
И чёрт бы с ним, когда унизят тело –
Хоть голодом, хоть холодом лихим!
Но душу унижать совсем не дело:
В ней водятся надежды.
И стихи…
ОСТАНОВКА СЕРДЦА
В.Шаповалову
Сказал мне друг:
– Я не пишу теперь.
Нас обманули. Вечность – просто бездна.
Он пережил инфаркт. Ему известно
Куда ведёт таинственная дверь.
Оставил он стихи, друзей, жену,
И, только в настоящем упокоясь,
Навёрстывает в сердце тишину…
А жизни так же мчится скорый поезд
Сквозь полустанки бед, обид, сует,
Кого-то оставляя там навеки…
Мой друг не пишет.
Он большой поэт.
Талант зарыт отныне в человеке.
Он прав, наверно, – к сердцу всё не брать.
Мотор беречь – не двигаться со старта.
На кой нам ляд сдалась сегодня Спарта?
Не потечёт вовеки время вспять.
Марксизма глыбы, дыбы палачей,
Колумбы, македонские – всё мнимо.
На остановке сердца ты – ничей,
И поезд жизни вдаль уходит мимо.
Не спорю с другом. Много лет назад
Мы с ним мечтали правдой мир исправить,
Добро посеять и взрастить, как сад,
Сверяя с сердцем свод небесных правил.
Была понятна вечность и близка
Своей непостижимостью творящей…
Но жизнь для этой цели коротка.
Всё станет прошлым. А не настоящим…
***
Бывает – рано поутру
Проснешься лишним на пиру:
Лососем, сбросившим икру,
Былинкой в сумрачном бору,
Бродягою в миру…
Но кто-то вновь зовет к перу,
Включая в чертову игру,
Где все дела – не ко двору,
А льются в черную дыру,
Где я жила, живу, умру,
Служа абстрактному добру,
С которым в лад навру…
***
Остановись, скорей найди перо
(Карандаша замызганный огрызок), –
Листвой летящей солнечной обрызган
Весь город предосеннею порой.
И каждый лист – как символ тех утрат,
Что переходят в новые открытья…
Пиши, рисуй, – вернётся миг назад!
(…И мы, как увядающие листья,
Срываемся с привычных мест, – увы, –
Еще смуглея солнечным загаром,
Чтоб жизнь свою в снегах растратить даром,
Чтоб не сносить беспечной головы…)
Остановись! За чередою дел
Не потеряй свой миг, кружась в потоках,
Ведь время лишь к незрячему жестоко,
Что до сует низвел земной удел.
Найди свой миг! Он – встреча, он – слова,
И отчий дом, и верная тропинка…
Он – всё, в чем есть хоть малая кровинка –
Твоя, на все дающая права!
***
«Катя бережно торгуется –
Все боится передать…»
«Коробейники» - русская народная песня
Дозированные чувства
По мерке: тебе – как мне…
Стал мелочным мир. Искусство –
И то – словно сад камней:
Жуются, окаменевши,
Одни и те же слова…
О, как же мне выжить, грешной?!
Ведь попраны все права
Живого, что буйно сроду:
Любить – так любить, цвести…
Какой-то другой породы
Встречается люд: в шерсти
Душа, и глаза без тайны,
И мысли плоски, как блин…
Они или я случайны
На свете, что весь един?..
***
"Вот идет мой приятель.
Он хороший охотник.
Он идет убивать мое время".
Улан
Ты устроил такую охоту:
Четверть жизни убил наповал!
Я жива до сих пор для чего-то.
Только век мой беспомощно мал.
И лампадой, зажженной в пещере,
Он горит, затихая во тьме…
До сих пор, беспощадно ощерясь,
Бродят старые страхи в уме:
Я страшусь и любви, и заботы –
Словно вести живой о тебе…
(Кто бы знал, до чего мне охота
Навсегда схорониться в толпе!)
Неуклюжим оставшись подростком,
Всё мечусь я – подранок судьбы, –
Беззащитная, как на подмостках:
Догони, дотерзай, долюби!..
***
Не надо, не надо, не надо
Ни радости и ни беды!
Чиста и прозрачна прохлада,
Струящаяся в груди.
И взгляд мой не ищет в прохожих
Черты дорогого лица.
И день, что без глупости прожит,
Как гость нежеланный – с крыльца
Уходит, и на сердце легче,
И вычеркнут он из судьбы,
Ни злом, ни добром не отмечен,
Ни горем, ни счастьем слепым…
Теперь мне понятною стала
Отшельников мудрая жизнь.
Как, в сущности, надобно мало
Для нашей бессмертной души!
Ни слава, ни злато, ни званья
Ее не заботят ничуть,
Коль стала любовь подаяньем
И тлением гаснущих чувств…
***
Осушила до дна эту чашу
Наших призрачных встреч на земле,
Вспомнив юность безгрешную нашу
С чёрным солнцем в светящейся мгле:
Песен, смеха, размолвок пустячных, –
Что потом обернулись тоской…
Мы не ведали, что это значит –
Две Вселенных в клети городской.
Мы вмещали в шальное мгновенье
Всё, что длилось бы долгую жизнь…
Как в печурке трещали поленья!
Как в полёте кометы неслись!
Мы-то думали:
Счастье и горе –
Это взрыв, фейерверк, пустота…
Мы не знали о вечном просторе,
Что течет из ничто в никуда.
Две Вселенные мчались в пространстве –
Мимо, рядом (однажды – насквозь),
Изменяя себя – в постоянстве,
И любовь познающие – врозь…
По законам земным непременным
Дважды вспыхнуть, увы, не дано.
Солнце только одно во Вселенной.
Если два –
значит, ложно одно…
***
Лишь примеряя старость, всё живое –
Собак, цветы, – как якорь в дом тащу,
Ращу, лелею…
Только быть собою
Не выношу. Когда себя прощу,
Тогда сравняюсь с Богом. Не дано мне.
Забыть? Простить? Принять, как данность, мир?
И мученик просился по-сыновьи
К отцу, который каждому – кумир.
Вот почему
Из самых сил последних
Себя мы окружаем всем, что – жизнь…
Огонь. Вода. И труб хвалебен медных.
Всё ерунда.
Но только удержись
От страшного ненужного прозренья
Кто ты такой – в лохмотьях ли, в манто, –
Всего лишь всплеск безумного горенья.
Перетеканье вечности в ничто…
***
Вновь мечта подставляет плечо,
Вновь желанья надежда питает…
Как хочу не мечтать ни о чем,
Невесомою дымкой истаять!
Ненасытна материи пасть,
Словно топке сродни паровозной.
Впасть в нее – это значит пропасть
Для скольжения в мире беззвездном,
Для свободы, для творчества, для…
Да к чему этот перечень ныне?
Я земная бессмертная тля,
Сотни раз поменявшая имя.
Но урок затвердить – не смогла,
И дорога с земли мне закрыта…
Ах, материя-деготь-смола,
Для чего ты повсюду разлита?
Чтоб теряли мы память, в тебя
Превращаясь, увязнув по шею?…
Как с тобой мне расстаться? Любя?
Но любя – я уйти не посмею…
***
За краем надежды,
За краем рассудка
Уже ни границ, ни горя…
Смелость отчаянья – неподсудна,
Как нищета изгоя.
Так расточительны были чувства
И потому – пропащи.
Семя – не в пашне.
Ночлег – Прокрустов.
Кровью чужой пропахший…
***
Все закончилось фарсом.
И письма отныне – как жом:
Равнодушье их многие дни
(Скоро станет – и лета)
Цедит, жмет, высылает…
Вот так, невзаправду, живем,
Наполняя спасительной ложью
Пустые просветы…
Черт с тобой! Никогда
Не возжажду отныне я встреч.
Да и прошлые – прахом
Рассыпались, в памяти стерлись…
Надо ношу стряхнуть
Чуть брезгливым движением плеч,
Сплюнуть речь о любви,
Что застряла, ненужная, в горле…
Черт с тобой! – и лови
Предпоследние крохи любви,
Что с чужих скатертей
Можно с лету поймать для куражу…
Я простилась уже. Никогда никуда не зови.
Не признаюсь и Богу,
что как-то причастна к пропаже.
***
Не быть незваной ни на чьем пиру –
Вот с чем живу и, видимо, умру.
Что ж, не прижилось дерево в бору,
Растет стократ сильнее на ветру!
***
Письма твои фальшивы насквозь,
Как искусственной розы гроздь.
Так и хочется вбить, как гвоздь:
«Ты – опоздавший гость!»
Дверью хлопнуть. Чтоб сердце – щёлк! –
На замочек. Отвергнув шёлк
Слов цветистых твоих узор
(Так, на цыпочках, ходит вор!)…
Лишь грядущее скажет «вздор»
Про затеянный разговор.
А грядущее – у дверей.
Не устал от пустых затей?
***
«Просыпаться на рассвете
Оттого, что радость душит…»
А.Ахматова
Просыпаться на рассвете
Оттого, что слёзы душат,
И глядеть в окно бездумно
На сплошной зелёный дождь;
Что ж… Пора, укутав плечи
В шаль дырявую, сквозную,
Пересчитывать утраты,
Ложь прозреньями латать…
И, предчувствуя разлуку
С тем, кто стал моей судьбою,
От горячих едких капель,
Безвозвратно увядать…
КОЛЫБЕЛЬ ДЛЯ КОШКИ
Здравствуй, друг мой, пропащий между прочих утрат!
Вспоминать тебя – слаще,
Чем иметь невпопад:
В суете, в мельтешенье
Дел, творимых назло…
Не щитом, а мишенью
Быть со мной повезло.
Кто виновнее – осень? Ветер? Жизнь на разрыв?..
Что мы с прошлого спросим,
Выходя из игры?
Мой совет на прощанье:
Здравствуй! Прошлого нет.
Лишь к себе на свиданье
Ухожу в белый свет,
Собираю букеты из листвы, тишины.
Лето чудится Летой –
Так мы разобщены;
Но… С собою расстаться
Надо, чтобы забыть…
Мир, распятый на пальцах.
Хитро спутана нить.
***
Я слишком мало знаю о любви.
О нелюбви я знаю очень много.
Совпала с ней не раз моя дорога,
И для меня в ней тайны нет, увы.
В моей душе не счесть уже примет,
Чтоб нелюбовь узнать в одно мгновенье.
То промелькнет в улыбке смутной тенью.
То глаз любимых вдруг изменит цвет.
То, словно шип незримый, прямо в грудь
Вонзится – в час, казалось бы, счастливый.
У ней свои приливы и отливы…
И с ней опять я справлюсь как-нибудь.
В промозглый день, в глухом чужом краю
Околевая нищенкой убогой,
Я всех прощу, кто нелюбовь свою
Мне отдавал, затмив собою Бога…
***
Повидав и выдержав немало,
Нахлебавшись горя, слез, тоски,
Замечать я вовсе перестала,
Как седеют медленно виски.
Красоту испортишь разве этим? –
Так шучу, как будто не со мной
Происходит все на белом свете,
Что давно отмечен сединой.
Ночь в снегу, как зеркало, застыла.
Мне светло взгрустнулось ни о чем.
Вновь нечеловеческая сила
Входит в душу, как в родимый дом,
Будит чувства, рвет на клочья мысли,
Крушит грусть, ломая зеркала…
За окном остались только брызги
Звезд и луж, и ночь – белым-бела…
Седина – не масть ли ты воронья?
Вся душа светла от черных бед.
Красоты не сносишь, не обронишь,
Не прогонишь ночью в белый свет;
Суть ее – огонь в стекле прозрачном,
Эта вечно-юная строка…
Целый мир опять переиначу!
А взгрустнулось, в общем-то, слегка.
***
Кто бы знал, до чего обнищала
Память сердца от многих потерь!
Всех, кого я любить обещала,
Поименно не вспомню теперь.
Лишь порою, как сказка, приснится
Чей-то преданный взгляд или вздох,
И улыбкой согретые лица
Озарят предрассветный восток…
Ни обид и ни ссор я не помню.
Только встреч наших теплится свет:
В Исфаре, в Дилижане, в Коломне,
В Будапеште, в Нью-Йорке, в Москве…
И мерещится в той перекличке,
Что желанный единственный друг
Был со мной, хоть и в разных обличьях,
Но с теплом узнаваемым рук.
СНЕГ В ОКТЯБРЕ
Сверкает луч в ветвях заснеженных,
Как в драгоценном хрустале…
Ну почему, нуждаясь в нежности,
В любви, в участии, в тепле, –
Всё это ищем в тех, с кем выпало
Идти рядком на зов луча?..
А если ранний снег – без выбора,
Осел, как ноша, на плечах
Поникших крон с листвой не сброшенной?
Такому спутнику – хвала?..
Увы, попутчицей хорошею
Я в жизни ближним не была:
Всё – вопреки и не по правилам,
Всё – невпопад календарю…
Зато всегда я первой славила
Любви внезапную зарю
С её налипшими обидами –
Случайным снегом тёплых дней…
…А луч горит – зарёй на выданье
В хитросплетении ветвей,
В зрачках прохожих, в душах, в замыслах,
В надеждах – встретить звёздный час!..
Ах, Боже мой! Как в детстве – запросто
В него влюбляюсь я сейчас,
А не в предметы, что отмечены
Игрою красок неземных…
Не растерять бы чувств до вечера,
Чтоб не отречься вновь от них!
СТАРОСТЬ
Жизнь становится пресной, белой, –
Как солому, её жуём…
Умирает от скуки тело,
Если дух засыпает в нём.
Тёмной ночью звезда уколет
(Или совесть?), заплачет дух:
Что я сделал с собой!?..
Доколе
Жив союз нераздельных двух –
Тела с мощью души крылатой,
Мысли – с чувством и дел – с мечтой,
У старенья не хватит злата
Листопад объявить судьбой…
…Ах, душа! Неслучайно ночью
Колок звёзд неподкупный взгляд:
Сколько душ, оставляя прочерк,
С выси падают прямо в ад?
***
Дожди, коль зачастили, не в чести.
Все небо – в клочьях свалянной шерсти.
И душно всем – глазам, локтям, коленям…
И видишь, как обрюзг привычный Ленин
С окладистым и бронзовым брюшком,
Перстом тяжелым тыча в тень колонн…
За колоннадой тоже маята.
Парламент, не решая ни черта,
Готовит новый митинг. Смута власти.
И душно всем.
У лета в жаркой пасти
Коронки молний блещут. Вновь – зевок…
Слюной верблюжьей с неба шмякнул смог.
Политика. Лазейка духом нищих.
Да пусть их! Ленин с ними. Дно и днище…
***
Не тешь себя надеждой, дорогая,
Что эта жизнь – всего лишь черновик,
Что вслед грядет хорошая, другая:
Лишь радости осознанной родник…
Нет, все страданья, выпавшие в этой,
Лишь для того и были, чтоб понять:
На малый срок рожденные для света,
В глухую тьму торопимся опять.
МЕЖВРЕМЕНЬЕ
Какая тьма вокруг… И в этой бездне вязкой
Уже не будет дна.
Паденье ли, полет?
Так что такое – жизнь? Зачитанная сказка?
Как не было её… Времен былых помёт.
Привыкнет взгляд и к тьме.
Замечу вдруг кристаллы
Рассыпанных вокруг уже ничейных чувств.
Надежда, Вера. Страх…
Любви – как не бывало.
Всё разлетелось прочь. Всё потерпело крах.
Зачем твердили мне, что я – песчинка в капле, –
Заветный материк, чем бредит океан?
Нет дела никому до всех и вся… Не так ли?
Какая тьма вокруг! Какой самообман!
Цветная плесень глаз.
Тычинка губ мгновенна,
Как всплески чьих-то рук, рисующих восторг.
Вот памяти мазок – так порванные вены
Выталкивают в мир кровавый лепесток…
Сорвался в бездну крик.
Я поспешаю следом –
У скорости на страх отменный аппетит.
А, может, миг застыл?
В недвижной тьме кометой
Я есмь, покуда мысль
Летит, летит,
летит…
***
Тает август пугливый и чуткий,
Как встревоженный ржаньем табун.
Он уже на весенние чувства
Объявил в одночасье табу.
И они, как листва опадая,
Под ногами щемяще шуршат…
Месяц рожками звезды бодает.
Беспечально светлеет душа,
Как покинутый дом,
Расширяясь
В оглушительный храм тишины…
И с собою, минувшей, прощаюсь
У Великой Осенней Стены.
***
Жёлтые листья и жёлтые звезды.
Месяца узкий зрачок.
Мордочка осени нюхает воздух.
Это щенок-дурачок.
Это печаль облетевшей надежды
Мир засыпает листвой.
Парки, вздыхая, снимают одежды…
Это – прощанье с собой.
***
Работая ножничками маникюрными,
Судьба выстригает больное и старое…
О Господи! Можно ли с чувствами бурными –
Моими, – свое у судьбы не оспаривать?!
Мгновенье последнее было даровано
У одра отца его плачущей дочери…
Ах, папа! Ушел ты, но мнится мне –
Словно бы мне в сердце вонзился горящею точкою.
Слова, что прощальными стали, последними,
Запали мне в душу разгадкой грядущего…
Так ржавчиной в кисти сирени изъедены
Отдельные звездочки, – чудится, лучшие...
Проходит мгновений краса ненаглядная,
Чтоб семенем сирым помаяться по свету…
Строка моя певчая – с жизнью нескладная,
А смертью уже напоенная досыта…
ТИШИНА
На родительский день
Голубая сирень
Распростерла над кладбищем зыбкую тень.
Так, корону ветвистую вскинув, олень
Тянет воздух ноздрями – лишь ветку задень…
БЫТИЕ
Как хорошо слагаются стихи,
Когда еще вокруг — сплошные тайны,
С судьбою совпадения — случайны,
И так светлы и радостны грехи;
Когда снега предшествуют весне,
Все впереди — утраты и болезни:
Когда любовь является во сне,
И кто стоит за нею — неизвестно;
Когда в родимом доме божеством
Еще сияет мама синеоко;
Когда умеем плакать от упрека
И от хвалы впадаем в торжество;
Когда, смеясь, в гаданья верим мы,
Мечтая не о детях, не о внуках;
Когда еще не знаем, что за мука —
Прозренье — до тюрьмы и до сумы…
Сначала — юность, кудри, кружева,
Упругость щек, наивный смутный лепет…
Нас бытие обтачивает, лепит.
И вещими становятся слова.
И страшно — так, что и не превозмочь, —
Из немоты, из темноты внезапно
Явить на свет пророчество, помочь
Самой себе узнать наощупь завтра…
И дорожишь лишь тем, что есть сейчас:
Меж будущим и прошлым бездна — пастью,
Идешь над нею — только не упасть бы! —
Не отрывая от каната глаз…
***
…А, может быть, и жизни вовсе нет?
Есть только смерть
И все, что с нею рядом:
Тень счастья, тень придуманных побед
И неживых вещей — всегда! — преграда…
Пора, пора не тешиться игрой
Привычных слов, имен и недомолвок.
Душа моя!
Скорее дверь открой
В огромный мир,
Ведь наш — его осколок:
Та капля пресловутая воды,
В которой соль морей и океанов…
Душа моя, ты знаешь вкус беды.
Ты вся уже открыта, словно рана…
***
Уйти из жизни, как со сцены,
Не всем дано.
В базарный день бывают цены
Низки, как дно.
Базарный день и век базарный.
Шумят торги…
Нас мир сияньем лучезарным
Кормил с руки:
Глаза смеялись, пели губы,
Дышала грудь…
Всё это в день печали судный,
Прошу, – забудь.
Как будто не было на свете
Моих шагов.
Остался ветер, чёрный ветер
В просторах слов.
КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ
Слой за слоем сдирают обои.
Обнажается комнат скелет…
Капитальным ремонтом порою
Мне мерещится перечень лет,
Что листаются памятью вредной,
Разметающей пыль по углам…
Но не слышится меди победной
После бдений ночных по утрам.
Непристойное видится что-то
В обнаженности сути вещей.
Всё смешалось: паденье с полётом,
Правда будней и ложь ворожей.
Сладко пели в ночи козодои,
В сад любви превращался букет…
Обдираю мечты, как обои.
Обнажается жизни скелет.
Но печалюсь-то, в общем, не шибко,
Хоть иллюзий изжито – не счесть.
Проверяет судьба на ошибках
Нашу силу, и веру, и честь.
Никого не виню, – виноватых
В утешенье искать я стара.
За азартом не видишь растраты,
Что сулит, завлекая, игра:
Не заметишь ни шулерской лести,
Ни завистливых взглядов зевак…
Быть счастливой – приманка для мести,
Сатанинский разменный пятак.
Не сдавала я счастья без бою.
Ан, его без иллюзий – и нет…
Капитальным ремонтом порою
Занимаюсь на старости лет.
***
Золотая шелковая песня,
Золотая бархатная ночь…
Хорошо они совпали вместе
В ласковом желании помочь
Проявиться бархату помягче,
Проявиться шелку в блеске всем…
Нам бы так!
Но мы живем иначе:
Мы себя диковинкой несем;
Каждый — личность,
Каждый — словно выкрик
Имени
Со списком всех заслуг…
Только век слезой нежданной вытрет
Все, что тешит толп голодных слух;
И оставит в памяти другое —
Пустячок, какой-то милый вздор:
Песенки дрожанье золотое,
Бархат ночи, ласковый узор…
СНЕГОПАД
Мир сияет, зачеркнутый снегом.
Ветки все распушились вдвойне.
Все с лихвою отпущено небом,
Все стремится остаться в весне,
Превращая снежинки в созвездья,
В танец бабочек, в грезы цветов:
Белоснежной сирени соцветья
Раскрываются в купах кустов…
По пушистому насту ступая,
Понимаешь, как мир этот чист,
И душа, что жила, как слепая,
Устремляется помыслом ввысь,
Потому что заносит забвенье
Все, что было худого вчерне…
Что, сменяясь, несут поколенья?
Новизну. Чтобы вновь по весне
Все прозренья, обиды и зависть
Под сугробами новых минут
Превратились в нежнейшую завязь,
Что цветами без нас назовут.
***
Не утоляет жажды этот взгляд, –
Хоть синева морская обмануться
Зовет сияньем столько лет подряд, –
Он глубиной, увы, всего лишь с блюдце.
Глядеть в глаза такие риска нет:
Не высота, не омут и не чаща…
Душа безумна: ей намного слаще
Бездонный, страшный, вглубь манящий свет,
Где два зрачка, как бездна черных звезд,
Затягивают жизнь мою навеки,
Все растворив в нежданном человеке –
От счастья до последних грешных слез…
***
Оставьте дурные мысли.
Приснитесь Вы мне едва ли.
Я знаю иные выси,
Я помню такие дали!..
Не зря прожила на свете
(Так много – со счета сбиться!), –
От солнца – смуглее меди,
От ветра – быстрее птицы,
От прожитых бед – сильнее
Столетней арчи на круче…
Любви не боюсь – я с нею
Уверенней, чище, лучше,
Но только не Вашим смыслом –
Не страстью – сей звук наполню…
Оставьте дурные мысли.
Я Вас – и в упор не вспомню…
***
Господи, посмотри на старух,
Жующих сухую корку!
В высохшем теле не Твой ли дух,
Скомканный, плачет: «Горько»?
Сколько их – предвечных невест
В сединах? Как флердоранжем
Украшены улицы все окрест,
И только закат оранжев…
Где он – тот яблоневый цвет
Щек,
и стволов свеченье?
Высосаны лихолетьем лет,
Ложью нравоучений,
Горечью малых, как тля, измен
Ржавчиною забвенья…
Господи! Им бы – да встать с колен
В самый зачин цветенья!
Вспомнить, как исстари в дебрях смут
Правили амазонки,
Вовремя пряник сменить на кнут…
Нет! Превратились в зомби.
В каждой – надежд не свершенных гроздь.
Немощь и есть расплата.
В каждой ладони ржавеет гвоздь –
В каждой душа распята…
Господи, в глотку вложи мне крик –
Выплеснуть в мир однажды
Все, что промолвить не смел язык
В срок у старухи каждой…
***
Я искала Бога на земле –
Я влюблялась в мудрых и красивых…
Слить сердца в одной туманной мгле
На мгновенье
Было мне по силам;
Я искала Бога в снах, в мечтах,
В трепете поэзии и мысли;
Слово я носила на устах
Тайной,
Не понятной нашей жизни;
Я искала Бога в немоте
Светлых рос на чашечках цветочных;
Я себя теряла в суете,
В графах жизни ставя просто прочерк…
И, почти закончив путь земной,
Вдруг узнала то, что знать без толка:
Бог везде, –
Тобой рождаясь, мной, –
Ищет он во всех себя – и только…
***
Зима, как будто нищенка, в тряпьё
Одета – отовсюду клочья ваты.
А я в броню заковываюсь, в латы,
Чтоб сердце не мешало жить моё.
Но всё равно, глаза потупишь, – взгляд
Все отмечает, словно вижу кожей…
Кто виноват, что больно жить, о Боже?
Но Ты, я знаю, в том не виноват…
Не виноват базар, что грязен он,
Не виноват карман, что пуст, дырявый,
И серый день, пропитанный отравой,
Своей не виноватостью спасен;
Минуты время цедит не спеша:
Течет река, и мы – влекомы ею…
Когда бы мне ответила душа:
Ну почему наперерез не смею
Поплыть, чтоб на речной ступить песок,
На берегу с долгами распрощаться,
Увидеть вдруг, как синий день высок,
И ощутить себя частицей счастья?!..
Преграда – жизнь…
МАМЕ
Легкой тенью быстрой ласточки
Моего коснешься сна,
Как в минувшем – нежно, ласково –
Душу высмотришь до дна,
Будто ты жива по-прежнему
Не во сне, а наяву…
Ты отныне – часть Безбрежного.
Я – в тюрьме земной живу:
Всё еще хватает за сердце,
Что земного в мире есть…
Как рукой от солнца застятся,
Так твою приемлю весть:
Что живое – продолжается
Лишь в живом, и живо – им,
Что со смертью не кончается
Боль утрат и грусти дым…
***
Всё, что плясало, пело и дрожало
Еще вчера
На кончике пера,
Чужого взгляда пристальное жало
Вдруг отравило с самого утра…
Теперь любое слово будет ложно.
Невысказанность… О, как клеть крепка!
Чужого взгляда цепкая таможня,
Бесцеремонно жадная рука
Разворошила сладости предчувствий,
Шелка наитий, бархат всех надежд…
На дне остались побрякушки грусти –
Товар, желанный только для невежд…
Я нищая опять.
Хотя подспудно
Богаче всех,
Но – в подземелье клад.
Он будет там ржаветь и гнить, покуда
Мой путь следит таможни зоркий взгляд…
(Ведь – не себе! А всем, кто ценит счастье
Любви, открытий, речи, что светла, –
Всех оделить хотела, и не частью,
Всем, что имею, – всё бы отдала…).
Но как пройти сквозь хваткую таможню
Завистников, не терпящих добра,
Когда оно – для всех,
И просто может,
Смеясь,
Струиться с кончика пера?!..
***
Мир подобен зловещему саду
С колокольчиками на ветвях:
Оступись – и попался в засаду.
Стережет нас не совесть, а страх:
Страх непонятой быть, нелюбимой,
Потерять – то работу, то дом…
Колокольчики звонкие – мнимы.
Мы в плену у иллюзий живем.
В сад земной нас послали недаром:
По-над-бездной ходить – не урок,
А намек: мы себя на потраву
Отдаем, а не Бог и не рок.
Напридумали правил ненужных
И живем, не любя, а греша.
Потому-то рифмуется с «душно»
Наша – ветра вольнее – душа.
И судьба нам – судья, и печали
Мы листаем ночами в очах,
И на троны тиранов венчаем,
И прозренья сжигаем в печах…
… Я сегодня почти что готова,
Ничего не боясь, преступить
Всё, что названо крошечным словом,
Колокольчиком взвизгнувшим – ж-жить…
***
Друг вероломный, сколько лет с тобой
Делили хлеб, и радости, и горе?..
Не вдруг покой небесно-голубой
На чёрный шторм, взъярясь, меняет море;
Не вдруг и солнце, вспыхнув, как весной,
Залив теплом сады, поля и склоны,
Уже узрев озимых шёлк зеленый
И выплеск почки лопнувшей, шальной,
Уходит, уступая февралю
Разнежившийся мир на поруганье…
В который раз Создателя молю:
Избавь от чувств, готовых на закланье,
От оттепелей посредине стуж,
От нежности и ласки мимолётной,
От лживых клятв, от щедрости залётной,
От служб, от дружб!..
Оставь свободу, волю и борьбу:
О да, – врагов, их козни и нападки...
Чем нож в спине –
Уж лучше в честной схватке
Лицом к лицу встречать свою судьбу!
***
Вам без меня не выпадет удачи.
Закрылась дверь в блистающую даль.
Не о себе, – о Вас в ночи заплачу,
Поймав в созвучье к жалости печаль.
Мечтаний Ваших тщетных не облечь мне
Теперь вовек в бессмертную строку.
Не за меня боялись Вы, невечный,
Отстав в пути на тихом берегу.
Там Ваш уют – очаг, и рай, и тленье
Уже отнюдь не выстраданных чувств.
Вся Ваша жизнь отныне – искупленье
За то, что без иллюзий жить учусь.
Я не умру. Завидуйте, сжимая
Тлен обещаний в праведной горсти.
Я не затем пришла предгрозьем мая,
Чтоб возвращаться в зиму с полпути.
Я – Ваша боль отныне и навеки.
Я гром и свет, летящий из-за туч.
Взгляните вверх, смежив с опаской веки:
Он как стрела – летящий косо луч,
Он – мимо Вас, Вы слишком мал и узок,
Чтоб Вас пронзала радость бытия…
Простите Жизнь.
Она – лишь риск союза
Грозы, беды и песни соловья!
***
Дай нежности еще испить, о Бог!
Пора спешить. И хватит испытаний.
Мой путь уже свернул на Твой порог –
К последнему из множества свиданий.
Я не всегда верна была Твоим
Отцовским наставленьям при рожденье.
Вкусила все я: славы терпкий дым,
Паденье, ложь, любовь и жажду денег, –
Все было, и не надо этих благ.
Лишь нежности – один глоток, последний…
Смотри, – пылает прядь, как белый флаг,
И нет капитуляции победней!
Лишь об одном молю тебя, мой Бог,
Отринув ухищрения искусства:
Дай нежности – незначащего чувства,
Чтоб, став собой, взойти на Твой порог!
***
Всю душу я растратила на Слово.
К зиме так листья падают в саду.
В моём саду вдруг стало тихо, словно,
Покинув рай, и ада не найду.