Всего лишь звук, но сколько в нём, осколочных оттенков.
Полтона вниз, полтона вверх и чередуя праздник
Сказать плывёт. Нет. Или да. Тогда другие что же,
При всём усердии себя, повторами похожи,
Но упустили фарт любви и прочие моменты,
Где холст художника не лён, а грубая рогожа,
И если резко провести, ладонь ожогом саднит.
Но боли нет. Сплошной восторг, а жизнь двойного эхо
Спиралью бьётся в тишину небес резервуара,
Где сквозь сиреневый объём прозрачные сюжеты,
Всё той же музыки. Поклон. Сейчас. Зимой и летом.
Фламандский отпрыск по отцу, а не какой-то нехристь,
Коснулся остро по судьбе придуманным стилетом.
Своим признанием. Без слов. И мечено - кровавым.
В чем сила кратности имён, в которой больше женщин?
И почему из тех времён, один портрет эскизный?
Кому поклонник напослед, оставил после смерти,
Своё признание о том в запрятанном конверте.
“Мой ангел. Только ты любовь.
Жизнь без тебя, я честен,
Не стоит Аппассионат и нотного десерта…”
Письмо без подписи.
Ну что ж.
А пьеса то - “К Элизе .”