…И был со мною бог, диковинный, как «здравствуй»
Чужого языка, и здешний, как «прощай».
И я ему была и пассией, и паствой,
И зеркалом – легко нажить и обнищать.
Едва он задышал – мои вспылили степи
И выкатилась спесь скрипучим колесом…
Зеркальная душа все вынесет и стерпит.
Не помня ничего, но зная обо всём.
До судорог зрачков бесстыдно и бессонно
Изнежив, как волна, и ободрав, как наст,
Мой близорукий взгляд монгольского фасона
Увидит все, как есть. Но виду не подаст.
От «здравствуй» до «прощай» все было не однажды –
Несвежестью белья, оскоминой во рту.
Проточность бытия, усиливая жажду,
Шлифует серебро, и подгоняет ртуть,
И уменьшает боль соломою настила,
Оставшейся от жатв у прошлости в горсти…
…И был со мною бог. И я его простила,
Как равного себе. Как он меня простил.