Экран нам заменяет Колизей,
Кровавую, жестокую арену.
Включил его и с жадностью глазей,
То боевик, то криминала сцены.
Я не убийца, зритель лишь всего,
Но Каин, где-то здесь, стоит в сторонке.
Вот и на мне уже его клеймо,
На лбу поставили его потомки.
Они всегда здесь были на земле;
Казня и убивая своих ближних.
А мы статисты, зрители во зле,
Убийств участники и оргий ихних.
Толпой жестокой, так же, как они,
Мы жаждем чужой крови на арене.
Не убиваем, но уже в крови
И Каин в нас сидит своею тенью.
Меч гладиатору вгоняли в грудь,
Опущенным всего лишь к низу пальцем.
Над ним, поверженным, верша свой суд
И видом крови упиваясь в трансе.
И жадно ожидали, как рвала
Верёвка с хрустом шейный позвоночник.
На эшафотах кровь ручьём текла,
А нам те ужасы не снились ночью.
И лопались от жара, тех глаза,
Кто на костре перед толпой стояли,
И распиная бедного Христа,
В ладони гвозди взглядами вбивали.
Убийство совершаем - не убив,
Мы убиваем души ежечасно.
Зародыш Каина в себя впустив,
Потом мы маемся душой несчастной.
Чтоб жить с душой, с раскаянной своей,
Среди людей, пред Небом - Богом чистой,
Убить бы Каина в себе скорей -
Единственно священное убийство!
30.12.2006