Возвращался как-то ночью я от ярмарки домой,
Шёл я полем, после лесом, всё знакомою тропой.
Здесь места у нас глухие, по деревням спит народ.
Чу, вдруг слышу прямо в чаще, кто-то песенку поёт.
Да так сладко льётся песня, так чарует, так манит,
Голос девичий, каков же у лесной певуньи вид?
Позабыв про всё на свете, в лес рванул я напролом,
Брёл, тропы не разбирая, да к болоту прямиком.
Тут уж я остановился, страх пробрал меня до пят.
Занесло меня в трясину, когда все в округе спят.
Слышу голос: «Здравствуй, парень, как тебя звать-величать?»
Я стою и размышляю – отвечать или бежать.
Вижу, братцы, я кувшинку, что с котёл величиной,
А в кувшинке той – девица – говорившая со мной.
Тут и вспомнился мне сразу о болотных девах сказ,
Тех, кто с ними повстречался, даже крест святой не спас.
Из себя они пригожи, белолицы и стройны,
Очи, ровно незабудки, кудри, точно ночь темны.
А сидят они в кувшинке оттого, что вместо ног
У них лапы, как у утки, вот и прячут их в цветок.
«Подойди поближе парень, скучно в топи мне одной,
Расскажи про жизнь людскую или песню спой со мной».
Я застыл у края топи, шаг вперёд и утону,
Оказался, горемычный, у болотницы в плену.
И решился я ребята свою душеньку спасать,
Пусть для этого придётся мне нечистой подыграть.
«Здравствуй, красная девица, ох и сладко ты поёшь,
Неужель в лесном болоте ты совсем одна живёшь?»
«Не одна. Родни тут много. Да родня та, какова…
Если б песней, а то словом перемолвишься едва.
Леший всё зверями занят, да и скучный он старик.
А кикиморы-сестрицы сразу в ссору, после в крик».
«Да, незавидная участь, жить с такою-то родней,
Как же ты проводишь время на болоте день-деньской?»
«Днём я сплю, а ночью тёмной жду с надеждою гостей,
Что мою развеют скуку, принесут мне новостей».
Тут друзья мне поплохело, не отпустит подобру,
Или утону в трясине, или с голоду помру.
И себя так стало жалко, что расплакался навзрыд,
Сгину в чёртовом болоте позаброшен-позабыт.
«Парень, что с тобой? Ты плачешь. Эти слёзы почему?
Или ты меня жалеешь?..» Я стою и не пойму.
И тогда пришла идея, и я рьяно закивал,
Пусть болотница поверит, что мой искренен запал.
«Жалко, милая девица, жалко до горючих слёз,
Посмотри, какой подарок я тебе сюда принёс».
И достал я, братцы, бусы, в каждом камне блик огня,
Бусы те из камня Солнца – золотого янтаря.
«Ну, давай, примерь обновку». А болотница в ответ:
«Ты не мне нёс эти бусы. Дам тебе один совет –
Всё равно узнаю правду, так что парень говори,
Прикупил вот эти бусы, чтоб невесте подарить?»
«Да, невесте…» А чертовка рассмеялась от души:
«Видно ты к своей невесте не особо и спешил,
Раз свернул в моё болото. Ладно, парень, не грусти.
Что ей скажешь? Что подарок потерялся по пути?»
«Я не стану врать невесте, а и смысл в том какой.
Главный для неё подарок - чтоб вернулся я живой».
«Чтоб живой вернулся, значит? Ну, тогда поступим так:
Бусы – мне, тебя – невесте, а теперь беги, дурак,
Ведь могу и передумать!..» Мне не надо повторять,
Я рванул, словно за мною всей нечистой силы рать.
От поганого болота я бежал, что было сил,
Прочь от морока чертовки быстро ноги уносил.
В общем, братцы, спасся чудом. Может просто повезло,
Или нечисти болотной ведомо не только зло.
Но когда б – зимой иль летом, днём или порой ночной –
Прохожу я мимо леса, в чащу больше ни ногой.