Иван

 

Повесть о настоящей любви.
Повесть о мужестве и героизме людей
победивших  войну и подаривших нам мир.

Глава 1    (часть 1)

Если ждешь, значит любишь
Стояла тихая летняя погода. Небо безоблачное и иногда тихую синеву неба нарушали, пролетая птицы. Очень редко случается прочувствовать на себе всю прелесть такой поры. Ночами огромным количеством звезд усеяно небо, а посередине с севера на юг стелется Млечный путь, состоящий из миллиарда и миллиарда маленьких звезд. Как крапинки золота пестреют они на небосклоне.  Смотришь на небо и, задержав дыхание, ждешь предвкушения чуда от чарующей силы летней ночи. Опустив взгляд, обязательно заметишь пруд, откуда доносится тихий и звонкий  шелест воды, камышей и осоки. Смотришь, как где-то возле берега в камышах заплещется рыба и идеальную гладь озера нарушит множество маленьких кружочков, которые, растекаясь все дальше и дальше, становились все больше и больше. В озеро впадала маленькая речушка, протекавшая неподалеку от беседки на ее берегу. Беседка же очень старая, обветшалая крыша протекает и образует на полу застой воды, и запах возле нее такой терпкий, древесный.  Пол прогнил, да и вообще его уже нет. Вместо него красуются дикие травы, бузина; а окна облюбовали вьющиеся травы, виноград. Он дикий, но его сочные гроздья с кисло сладкими ягодами привлекали разных птиц. И лишь весной грустные  и серые краски менялись, словно по повелению художника, он одним взмахом кисти менял здешние краски.               
Людей здесь мало. Старики в основном, кто еще будет жить в такой глуши. Кроме конечно как Виолетты Ивановны. Ее муж еще в 41, когда в район пришли немцы,  ушел в лес вместе с партизанами, как он и где  Виолетта ничего не знала. Она приходила сюда и знойным летом и лютой зимой. Сидела и ждала, верила, что еще увидит его, хотябы разок. Но он не шел…
И каждый раз она плакала, вспоминала его руки, широкие плечи, мужественный характер. То, каким он был мужем, как справлялся по хозяйству, то, как любил ее. Но воспоминания убивали в ней последнюю надежду, надежду увидеть мужа - живым. Она сидела и смотрела вдаль, туда, где грунтовая дорога уходила в темный лес. Корявые деревья уносили макушки в бездонное небо, пронзая его словно пиками вершин.
В один из таких дней, ровно через 3 года после того как Иван ушел на войну. Виолетта сидела, прислонившись головой к раю беседки.  И смотрела вдаль, туда, где в последний раз видела мужа. По ее бледному морщинистому лицу текли соленые слезы, они стекали  с лица и растворялись в  старой побледневшей от времени куртке. Ее волосы посивели, утеряли прежнюю красоту и блеск. Словно силы покидали ее не только вера, но и желание жить для нее становились все более не выносимыми. Виолетта разговаривала сама с собой, репетируя встречу мужа. А он все не шел…
 - Ну, где же ты Иван? Почему бросил меня здесь одну? Почему...

Часть 2 кино

Еще до войны в деревню, где жила Виолетта, привезли кино. Сколько было радости и восторга у людей особенно у женщин. Ведь всех мужчин забрали на войну, остались только женщины, старики и дети. В сельском доме культуры на белом экране показывали о подвигах советских солдат о том, как наши войска освобождают города и о том, что враг в скором времени будто повержен. И все местные жители приходили сюда. Кто стоял, кто сидел.  Всем настолько было интересно, что никто и не думал уходить домой. Время пролетало незаметно.
Родственники Виолетты, жили на окраине деревни и они тоже приходили. Маленькая бабулька полдня ковыляла к дому культуры. Сгорбившись, еле шла. Обеими руками вцепившись в тоненькую палочку. Останавливаясь, вытирала слезы ручьем текущие из глаз. Ее дед пил, пил много и не ходил, а если и приносили его сюда его же ноги, в любом случае все заканчивалось одинаково – он спал. Она не могла ничего с этим поделать. Ведь их сына забрали в армию, где он? Что с ним, они не знали. Отчего на душе становилось все более и более противно и тяжко.
После кино Виолетта всегда навещала еще одну бабушку, которая не могла ходить. Лежала на кровати парализованная. В ней сидел осколок мины, разорвавшийся неподалеку от их дома.  И каждый раз ее угощали вареной картошкой с ржаным хлебом, и он казался ей вкуснее всего на свете. Такой запоминающийся вкус, вкус детства и юности. Она с жадностью ела хлеб, который сушил во рту, но, не замечая этого, продолжала наслаждаться вкусом, вкусом жизни.

Часть 3 кто там?

Зима выдалась очень холодной. Лютые морозы сковывали все вокруг. Трещали поленья на улице, трещали и стены в доме. Даже кошка сидела дома и ни нагой на улицу. Она лежала у печи, тихонько мурлыкая и, подергивая хвостом, выражая недовольство холода. Но может и голода. Свернувшись, она долгими часами зимнего вечера лежала и мурлыкала. Так, что Виолетта порой думала, что это Иван идет домой и это скрипит снег под его сапогами. Она вздрагивала, подходила к окну. Стояла долго, высматривая каждую тень, каждое движение. По ее щекам катились слезы…
- За что мне все это? В чем я виновата…
Эти слова звучали из ее уст все чаще и чаще. Порой даже думала что может, хватит уже, пора остановиться и не ждать его и будь что будет. Ведь он же не один такой, есть еще хорошие мужики. Но нет, она ждала его и никто другой ей не нужен был. Она засыпала с мыслями того, что завтра, уже утром, будет готовить  для него завтрак, обед. Почувствует его тепло, биение его сердца. Почувствует его любовь. Можно только представить, каково было ей, три долгих года ждать, ждать его. Насколько должна быть сильной любовь к человеку, который тебе дорог. Сука война разлучила их и заставила страдать.
Виолетта замерла. На улице послышались шаги. В дверь постучали…


Глава 2 (часть 1)    Встреча с немцами

Вечер 19 января 1943

Пунцовый закат предвещал холодную и долгую ночь. Бледное солнце склонилось к закату и уносило с собой тепло подаренное днем. Его лучи касавшиеся верхушек деревьев, сверкали оранжевыми бриллиантовыми снежинками в ветвях вековых сосен и берез. Снизу черные, сверху еще пока золотистые, сверкали они на темно-синем небе.
Каким-то родным казался этот лес для Ивана, лежавшего сейчас в холодном как могила окопе невольно думая о том, что если не сможет остановить немецкое наступление, или что-то пойдет не так, ему придется нелегко. Здесь они одни и только им предстоит нелегкая задача задержать наступление противника и его дальнейшее продвижение. Он лежал и в уме просчитывал дальнейшие ходы и действия. Какие еще мысли посещали его, знал лишь он один. 
На высоте Темная размещалось отделение под командованием лейтенанта Масленикова Ивана Николаевича. Ему было доверено сдержать наступление и ликвидировать немецких диверсантов орудующих в этом районе возле высоты.  Вот и думал Иван как силами одного отделения побороть фашистов. Но не просто побороть, а чтобы ребята остались целыми и невредимыми. Мысли путались, ничего не получалось, а  тоска по дому, по семье, и даже по своей родной земле все чаще и чаще забирались в его голову, и с каждым моментом становились все более и более не выносимыми. Но что поделать, если таков приказ командира.
«Где он сейчас, этот старший, черт его знает, снова в теплом штабе сидит, чай с радистками пьет, а может и не только чай. Да нет, не может он так, он же командир, и он такого не допустит» - думал Иван, лежа в окопе накрывшись военной плащ палаткой полностью занесенной снегом, так сильно, что даже с десятка метров с трудом можно было заметить его позицию.
 - А я тут, в холодной земле, один, и кто знает, доживу ли до завтрашнего утра, и что со мною будет? – бормотал он.
Здешнюю тишину и покой нарушили черные вороны, голодные и замерзшие, которые то и дело метались, в кронах деревьев сбрасывая иней, который осыпался на Иванову палатку. Сердце ушло в пятки.
- Вот и они, немецкие твари. Черт бы вас всех, свалились вы на мою голову! – хриплым и недовольным голосом прошептал Иван, перезаряжая старенькую двустволку.
Иван позвал к себе радиста, минуту спустя прибежал маленький солдат, и тихим голосом доложил:
- Товарищ лейтенант, сержант Наумович прибыл, слушаю! – тараторил тот.
- Значит так, слушай меня внимательно, сейчас связываешься со штабом, передаешь им радиограмму, что в пятом квадрате замечено движение противника, количество людей до десяти, идут в защитных маскировочных халатах, с автоматами наперевес. На нашей высоте будут минут через сорок, пятьдесят... - тихо, но уверено говорил Иван.
Радист внимательно слушал, все время, оборачиваясь и всматриваясь в сторону леса, туда, где были замечены немцы, словно и, не слушая лейтенанта.
- Ты слушаешь меня?- крикнул Иван, - или уже думаешь, как сбежать с высоты? - уже грозным голосом говорил лейтенант, в его словах терялась надежда, и уверенность что радист поневоле начал ощущать свою вину и то, что лейтенанта хотел сказать ему.
Но что случилось с речью, ее отняло, ни слова не мог сказать. Радист все время продолжал смотреть вдаль. Лейтенант не выдержал, вскочив из окопа врезав подзатыльника задумавшемуся радисту, который пошатнувшись, едва не свалился с ног, грубо произнёс:
- Ты что игнорируешь мои команды? А ну марш на позицию, и чтобы через  минуту в штаб доложил, - не сдержался Иван.
«Что можно еще сказать и как вести себя, если в полутора километрах от тебя рыщут немецкие диверсанты, а ты тут, с отделением, где половина и стрелять толком не умеет.
 - Дети еще, а толку то с них, - думал лейтенант.
Очумев, от крика лейтенанта, радист со всех ног побежал к своей позиции, мелькая между кустов. Осыпая снег, нависший на ветвях. Обидевшись на Ивана, он все же начал связываться со штабом.
- Первый, первый, я Клен, у нас замечено движение в направлении высоты пятого квадрата. Просим выслать подкрепление, - дрожащим голосом хрипел радист.
Но в ответ тишина. Волнение нарастало, он изо всех сил пытался связаться со штабом, но все безутешно. Минут через 20, может больше пришел ответ из  штаба:
 -Подкрепление выслано, ждите.

Часть 2.  И наступила ночь

Ближе к полночи сильно похолодало. Снег шел сначала мелкий, затем заметно усилился. Засыпая белоснежными хлопьями позицию отделения.  Жгучий мороз пробирал до костей, ни огня разжечь, ни закурить, ничего нельзя было сделать, дабы не выдавать свое местоположение. Согреваясь хатним самогоном и меховыми тулупами,  лежали они, здесь наблюдая за фашистскими диверсантами, которые время от времени выглядывали из-за опушки леса.
Иван думал, и все время смотрел, вдаль, пережидая эту ночь. Всякие дурные мысли забирались к  нему в голову, путая и перемешивая все его планы и задачи.  Слышны были шаги неподалеку.
Люди то и дело шевелились, кто вставал, кто разминался, снег шел такой густой, что ничего не видно было, одна сплошная пелена окутывавшая все вокруг. Иван переживал за всех людей, находившихся на позиции. Как и что с ними будет, и как они переживут эту ночь.
Сгорбившийся, солдат подбежал к Ивану, присев возле него, быстро прошептал:
- Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант … там кто-то ползет! Посмотрите.
- Кто? Где? – не мог сообразить Иван.
- Там возле карьера ползут человек семь, восемь, - задыхаясь, шептал Илья.
Хороший стройный солдат, он был правой рукой лейтенанта,  то и дело получавшему от Ивана различные задачи и важные поручения. Илья был лучшим в отделении, и он также отвечал за порядок и боевой дух отделения. Простой, добродушный, он всегда находил себе друзей в любых компаниях. Но на заданиях предпочитал одиночество.
Лейтенант, откинув заснеженную палатку, вскочил из окопа, пошатнувшись,  и спокойным голосом произнес:
- Показывай.
- Тттам, ттааам. … Сссейчас, - согнувшись, совершенно не понимая всей ситуации, шептал Илья. Бежал, спотыкаясь, едва ли не падая, направляясь к своей сосне. Подойдя к ней, выпрямился, посмотрел в сторону карьера, туда, где в последний раз видел людей.
- Товарищ лллейтттенант, ттам… - еле-еле  произнес Илья.
Иван взял бинокль, приложил к глазам, потом, понял, какой может быть бинокль, если на улице за полночь, махнув рукой, переложив его за пазуху, начал всматриваться вдаль, туда, куда показывал Илья.
- Видите? –  нетерпеливо спросил солдат. – Да?  Вот и они, - продолжал он..
- Ложииись, - громко крикнул Иван, выдергивая шнур из сигнальной ракеты. Илья рухнул в снег, не шевелясь, лежал, тихо посапывая и шмыгая застуженным носом.
Ярко-красная ракета озарила поляну, где ползли люди в белых маскировочных халатах. Замерли все, и люди на позиции, и те кто ползли и Илья, на половину засыпанный снегом. Лишь лейтенант, не шелохнувшись, всматривался в их сторону.
- Наши! -  радостно воскликнул он, - направляясь в сторону ползущих людей.
Илья, на мгновение, подняв запачканное белым снегом лицо, заикаясь, произнес:
- А я, как, вы кккуда,  тттам.. – вскочив, побежал за ним, присев возле одиноко растущей сосны наблюдал за тем как Иван продолжал спускаться с карьера вниз туда, где его уже ждали. Но едва ли спустившись, послышались слова:
- Stehen, wer geht, - крикнули на немецком! Иван рухнул на снег и замер.
- Halt oder ich schiee! – продолжали они. Иван на мгновение потерял дар речи.
«Немцы? Но почему и как они здесь оказались, думал он, не может быть, просчитался?» - не верил себе Иван.
Полежав минуты три, Иван понял, что надо сообщить своим, так как надеяться на сообразительность Ильи, в данном случае, не приходилось.
-Не возьмете, фашистские твари? – корявым русским акцентом, вырвалась эта фраза из уст Ивана, сжимая и передергивая затвор двустволки. Иван попробовал встать. Его сердце начало бешено биться, холодный пот пронизал его спину. Руки судорожно тряслись, голова закружилась, глаза начали смыкаться, и Иван потерял сознание. Так и лежал, не шевелясь в снегу, с ружьем и русской верой в победу.
Утро  22 января 1943
Часть 3.   Цена жизни в 16 грамм
Очнулся Иван в темно задымленной землянке.  Лежал на деревянных досках, накрывшись  черной теплой тканью, такой плотной, что сумел пропотеть и  даже немного промок. В землянке стояла маленькая печка, полностью покрытая небольшими дырочками и отверстиями. Через них сочился едкий дым и ярко красные огни, освещающие помещение. На стенах мелькали различные металлические изделия: ножи, карабины, каски, и различный хлам, висящий здесь толи для украшения, толи как напоминание о прошедших днях.
Иван приподнялся, но тут же опустился обратно, словно кирпичом ударило его по вискам. Голова закружилась, все поплыло.
- Черт возьми, что со мной? – еле слышно, кряхтя,  прошептал Иван, - что со мной произошло?   Где я?
Очередная  попытка подняться была безуспешной.  Голову сдавливали постоянные боли в области затылка и висков. Потрогав,  левое плечо  он нащупал рану и не сразу понял что случилось. Голова раскалывалась, в висках стреляет, бросает в дрожь и судорожное состояние не давало сосредоточиться на мысли где он сейчас находится и что произошло с ним.  Так лежал Иван около часа, глядя, на мерцающие огоньки, дрожащие на потолке.
В отворившуюся дверь вошла молодая стройная девушка, одетая в военную форму. В руках держала большой темную сумку, на которой был переброшен белый медицинский  халат. Поставив сумку у печки. Едкий дым резанул ей глаза, от чего она отворила окно, не замечая присутствия Ивана, продолжала суетиться и что-то искать, метаться со стороны в сторону. Затем расстегнула ремень и положила его на стол в углу землянки.
 Повернувшись, к Ивану, спиной продолжала что-то напевать.
Немного приподнявшись, облокотившись, на локоть Иван спросил:
- Вам  помочь?
Ach, wer bist du?- испугавшись, пригрозила девушка, - was machst du denn hier?
Иван закрыл глаза и рухнул на деревянные доски…

Часть 4.   Знакомство с командиром

В незапертую дверь  землянки, постучали, зашел мужчина, на ходу  вытирая лицо полотенцем.  Ему было лет 40-45, но выглядел гораздо старше.  Его короткая стрижка не скрывала седину на висках. Уставшее   лицо и мозоли на   руках говорили о том, что этот человек находится в постоянном круговороте событий и действий красной армии и не боялся работы.
- Здравствуйте Иван! – веселым голосом сказал мужчина, взмахивая полотенцем и вешая его у себя на плече.
- Здравствуйте, ттоварищ… - его речь оборвалась,  не зная звания, вошедшего командира,  Иван растерялся.
- Командир разведывательного управления   Беляев Николай Трофимович. Главный в этом отряде. Не беспокойтесь, вы в безопасности, по крайней мере на эти сутки.
Иван продолжал молчать. Он не мог сообразить, куда он попал и почему та девушка говорила не немецком, а сейчас от мужчины слышит чистую русскую речь. Мужчина выдавал себя за командира разведки, но звания Иван по-прежнему не знал. Спустя время он понял, что разведчики не носят знаки различия, ордена и все остальное.
Как выяснилось, тем вечером, Иван чуть было не сорвал всю операцию. Ранение его было от выстрела разведчика. Кто стрелял и куда? Не выясняли. Времени не было ждать. Ивана госпитализировали, отправили в ближайший медпункт.
Ранение было серьезным, Иван не придавал ему особого значения. Одной лишь надеждой он жил, скорее увидеть жену, родной дом. Рана начинала все больше и больше напоминать о себе. Его бросало в жар, то он задыхался. Видел, как приходит к нему Виолетта, как кладет холодные компрессы ему на голову, как вытирает пот с его лица, как сидит рядом, рядом с мужем. Будто ангел хранитель берег его и не давал умереть. Не отпуская, ангел пронёс чашу жизни сквозь всю войну. Ивану становилось все хуже.
Часть 5 партизаны
Шел мелкий дождь. Туман, окутавший лес, становился все гуще. Деревья, уже сбросили листья, и иногда лишь были видны молодые липы, которые еще бодро держали свой наряд. Грузовая машина тяжело ползла по раскисшей дороге. Большие колеса месили талый снег с землей. Оставляя две кривые борозды. Казалось, что машина вот-вот остановится. Или потеряет управление. Тусклый свет фар мелькал в темноте. Словно два фонаря. Не далеко от леса машина остановилась. Двигатель еще некоторое время работал, но потом заглох. Из-под капота, пошел дым. Закипел двигатель.  Как не странно людей не было ни криков, ни суеты возле машины, ни чего такого не было. Минут через двадцать, из машины вышел офицер, одетый в темный длинный плащ, прошел два круга возле машины пнул ее нагой, проматерился и сел обратно. Иван лежал в кузове, еле живой он не мог двигаться, но еще тяжелее было дышать. Грудь сдавливало, удары сердца разрывали ее. Обильный пот полоскал его лицо. Машина не двигалась, думая, что они приехали. Иван попытался встать, но что он мог сделать, когда так тяжело болен – ничего. Ему можно было лишь смириться с этим и ждать. Ждать пока за ними приедет другая машина и заберет его.
Ивана везли в госпиталь. То время которое он пролежал в землянке как оказалось не дало желаемых результатов. Он скрывал боль и не желал вообще, что-либо говорить командиру. Так и запустил рану, которая перерастала в опухоль, и приближала его смерть. Он боролся, изо всех сил изнемогая, сжав зубы, терпел боль. Все кругом замелькало, закружилось. Кто-то отдернул часть тента, который укрывал машину. В прицеп попал свет, резанул глаза. Ивану казалось, что он умер. Боли он уже не чувствовал, лишь покалывание в руках, ногах.  Его вынесли с прицепа, жуткий мороз грозил еще более скорой смертью.
 - Что делать?
- Если бы я знал? Понесем так.  Будь ты проклята,  - ругнулся офицер,- чертова рухлядь.
- Может, подождем еще? - Спросил водитель, застегиваясь о и надевая шапку.
-  Куда уже ждать-то, он еле живой.
- Чтобы не умер по дороге,
- Не умер до сих пор, не умрет и теперь, - вперед
Командир стоял на своем, тяжелораненого Ивана тащили еще километров пять, долгим и непреодолимым казался этот путь для них. Но бросить товарища никто мог. Хотя мысли такие и посещали их неоднократно. Что-то говорили, ругались, но шли, шли вперед и несли на руках своего боевого товарища, командира разведотделения.
Смеркалось. Мелкий дождь сменился мокрым снегом, крупные хлопья падали и устилали корявые борозды проезжавших, видно еще днем, машин. Следы людей попадались редко, а вот следы лошадей иногда попадались. Послышались голоса, люди замерли, опустили Ивана  на землю, быстро разложили темный плащ, положили его.
- Так, давайте вы двое. – указав на водителя и еще двух солдат которые были в кузове с Иваном,- велел им сходить и разузнать что там и как.
- Есть, - они убежали.
Русская речь была слышна все более и более отчетливее.
- Кто бы это мог быть? – спросил офицер старого проводника Никифора, который вел их к лагерю, откуда они могли бы попасть в госпиталь.
- Тэк тож партызаны мабыть, возять яны ноччу каб не было бачно, -  каким-то перевернутым украинским акцентом говорил старик.
- Так может лучше сразу за нашими ребятами пойти?
- Тихо!!!
Старик прислушался. Из-за шелеста ветвей в лесу, скрипа и различного шума они так ничего и не услышали. Минут 5 спустя пришел водитель, а с ним еще трое, эти трое были в темных куртках, не бритые и видно чертовски уставшие. Их автоматы были не заряжены, но готовы в любую секунду вступить в бой. 
- Кто такие? – спросил один из них.
- Вот раненого в госпиталь везем, эти пятеро нас сопровождают
- Не многовато ли вас для одного-то раненого?
- Словно преступника везете, а не простого солдата, - добавил второй
- Это не солдат, - шепнул офицер.
- А вы кто собственно будете-то? - спросил старик.
- Вопросы здесь я задавать буду, - грубым тоном ответил мужчина, который стоял ближе. Два других стояли подольше, приглядываясь и перешептываясь, время от времени.
- Вот документы, - протягивая их, подошел офицер.
- Мы видим, что вы русские, но почему вас так много?
- Вот мы и говорим, раненого везем. Задело пулей
- Кто это?
- Да это …. – замялся старик, подойдя к офицеру, его глаза замелькали, по спине пробежал холодный пот
- Ну? – торопился мужчина.
- Командир отделения с высоты Темная. Что возле Златой горки. Бой был, вот и зацепило его. Выбежал, а ему в спину и на тебе. Раненый уже. Еле спасли, так он не говорил что рана у него такая серьезная, и что боль жуткая. Вот нам бы его в штаб, а оттуда в госпиталь, так быстрее будет. Ну? Поможете? – спросил офицер русских солдат
- Пошли, шепнул второй мужчина.
Они шли минут десять, переходя и переступая через лужи грязи и воронки гранат. Ивана уложили в телегу, укрыли от мороза, сами пошли за ней. Ночь была холодная и длинная. Снег шел уже мелкий, подмораживало.
Часть 6 Госпиталь
В палате было темно. Тусклый свет еле пробирался сквозь грязные стекла и порванные шторы.  Кровати стояли в два яруса, большое количество раненых вынудило принять такие меры. Это было необходимо, хотя очень неудобно и не безопасно. Иван лежал на втором ярусе. Привязанный толстой тканью к кровати, был он еще без сознания. Ему сделали несколько операций, состояние его ухудшалось. Врачи делали все возможное что бы его спасти. Время тянулось очень медленно и больно.
Офицер и сопровождающие люди, не находили себе места. Сутки напролет караулили возле его палаты.
- Вы бы выспались! Товарищ военный, - предложила молоденькая медсестра. Мы уже скоро закончим, и он пойдет на поправку. Еще внуков растить будете.
- на том свете высплюсь…
Медсетричка испугавшись этих злобных глаз убежала. Офицер этот был  не очень рад что сказал такое. Походив еще минуту. Вышел. Направился искать эту девушку. Просил прощение за грубые и нелестные слова. Благодарил за понимание и заботу. Она опустив голову все время кивала, со всем соглашалась. Видно это было ей не впервой. Все эти оправдания, грубость. Война изменила ее, сделала выносливее. Это была маленькая, хрупкая девушка, длинные косы, голубые глазки. Всегда веселая и озорная, а теперь такая убитая работой и заботой о раненых, что высохла, стала еще более худой. Лицо бледное, волосы уже не украшали ее. Вся красота была изменена на заботу и старания.
- Ничего,- извините, мне надо работать.
Не обращая никакого внимания на командира ушла. Николай, тот самый офицер, стоял минуту другую, стоял и обдумывал, что и как он сделал не так. Что ответила и как слушала его Маргарита.
- Черт возьми, - вырвалось у него с губ.
Из палаты вышел врач. Вытирая пот полотенцем. Велел подойти к нему. Все замерли. Николай подошел к нему. Сердце его забилось еще сильнее. Руки задрожали.
- Все в порядке.  Живучий он у вас. Ему нужен покой.
- Как он? Доктор, скажите же, наконец.
- Что вы хотите, не морочьте голову. Жив он, жив. Выпишем на этой неделе.
И правда все раны заживали. Иван шел на поправку. Недели пролетали, он крепчал, становился на ноги и уже мог глубоко дышать. Уже на третьей неделе он смог ходить.
Часть 7 в дверь постучали
Иван шел по проселочной дороге, рассматривая знакомые места, которые казались ему такими чужими. Новый крест, стоящий одиноко на перекрестке испугал путника. Заставил понервничать. Запереживался Иван и поспешил домой. Домой к любимой жене. Мысли лезли к нему разные, и глупые, и беспорядочные. Но отбрасывая, их он все больше и больше  ускорялся, придавая в шаге. К концу пути почти бежал, едва не спотыкаясь о торчащие камни и поскальзываясь на льду. Спешил увидеть жену. Любимого человека, ради которой жил,  держался так долго времени. Она была источником жизненных сил Ивана, его целительной силой.
Наступала ночь. Холодало, вода на дороге начинала примерзать и звонко звенела под кожаными сапогами Ивана. В воздухе витал вкус горелых дров, копоти и дегтя. «Вот уже и дом близко, -  подумал Иван». И действительно показались первые огни в домах. Где-то еще кричали и гомонили дети. Они так весело смеялись, что так хотелось бросить все и направиться к ним.  Пройдя метров пятьсот остановился, дорога пошла через поле, раскисшая и неровная. Он шел  и не замечал, как под его ногами хлюпала вода. Как промочил ноги, они сейчас замерзали от холодной воды. Но он спешил, согреваясь лишь воспоминаниями и страстью. Страстью к любимому человеку, которого уже три долгих года не видел.  Иван подходил к озеру. Камыши, покрытые инеем пестрели в лунном свете. Деревья у дороги, сад, все, вот-вот и дома. Все домой скорее. Он едва ли не бежал. Сердце билось все сильнее. Как ножом кололо в груди. Старая рана напоминала о себе.  Вот и та беседка, вот и тропинка к ней. Видно кто-то очень часто ходил сюда.
- Вот ведь значит как, ждала, значит, – шептал Иван, глядя на тропинку к беседке. Идя по тропинке, он петлял время от времени, норовил сойти с дорожки, и провалиться в снег.
Отворил калитку, знакомый скрип ее напомнил о прошлом. Звук точно такой же, как и три года назад. Точно такой же двор, убран так же как его убирал Иван. Подойдя к двери остановился. «Спит же, может не будить ее? – задумался он». Обождав минут пять, постучал. Эти минуты казались ему вечностью. Что это всего лишь малая часть по сравнению с прошлыми годами. В доме послышались несмелые шаги. Кто-то шел, медленно крадясь по темному дому.
- Кто там? – прошептал голос, женский, такой безнадежный и тихий.
- Неужели не узнаешь? – весело, обнадеживающе спросил он.
Не может быть, Иван? Как же долго тебя не было, а тут ты пришел. Я думала ты умер, погиб на фронте. Я с ума сходила без тебя, что же ты со мной сделал… Мысли, оборвал мужской голос, повторяя уже раз третий, что он Иван и кто ему нужен. За дверью молчали. Так и стояли они друг напротив друга, разделенные деревянной дверью. Виолетта никак не могла прийти в себя. Пропал голос и она не могла уже ничего сказать. И тем более отворить дверь.
- Иван это ты? – спросила Виолетта.
- Открывай скорее, не май же месяц, холодно же.
Дверь отворилась. Лицо Ивана осветил свет керосиновой лампы. Они замерли друг напротив друга. Так и стояли как им казалось вечность. Сердце не успокаивалось, билось изо всех  сил. В душе печаль, тоска, радость и боль. И неописуемая мощь любви захватившая их. Как ураганным ветром ворвавшаяся в этот мир. Мир любви. Три долгих и трудных года они ждали друг друга. Молились о скорейшей встрече друг друга. Ночь озарилась огнем  двух любящих сердец.
 Иван схватил ее за талию и крепко прижал к себе. «Не отпущу тебя никуда больше, никогда, хватит с меня. Отвоевал уже свое, - мысленно говорил он. И вот они поцеловались… Время для них остановилось.