Посвящается колонистам Зимбагве
Кончаются прекрасные мгновенья,
Давно не радуют пейзажи.
Субтропиков.
Еще немного дьявол разграбленья
Превратит розовый дворец в горстку сажи.
Экзотика.
Жизнь была проведена в тяжкой работе.
Рыхлили землю и растили яков
Три поколения.
Этюд Шопена оборван на грустной ноте.
Замерла громадная черепаха.
Прозрение...
Чернокожая толпа плясала радостно.
Громила в панаме присмотрел буфет
Из салона
Они победили, победило варварство.
Глупо надеяться, что нет.
Все резонно.
Уезжай, торопись, еще не поздно спастись,
Но спеши, толпа возжелала крови,
Мебели мало.
Самолет последний бесшумно взмывает ввысь.
Нету яков, любимой лужайки и крова.
Чернь ликовала.
Как хорошо, твердишь как молитву опять.
Не увидит жена - меня убивают,
Слава Богу!
Я не увижу как мою убивают мать.
Ночью кошмары - черные волки стаей
У порога.
Дети забудут, пройдет африканский синдром.
Построишь домик семье в Колорадо,
Там жарко.
Но только закроешь глаза, вспомнишь свой дом
И сказочных птах по соседству рядом.
Расцветок ярких.
Не горюй. Когда - то приходит конец
Мечте, воплощенной, в реальном мире
Не ужиться.
А радости будут, вот дочь поведешь под венец.
И здесь и там много камней и пыли
И черные лица.
Это ложь, что покинул меня
Это ложь, что покинул меня,
Разлюбил, надоела – неправда.
Приходил ты ко мне не любя,
Расставанье оставив на завтра.
Я тебя не могла торопить,
Изменить своих чувств не умела,
Я хотела тебя не любить,
Видит Бог, даже очень хотела.
Это ложь, что покинул меня,
Никогда ты со мною и не был,
Даже с самого первого дня.
Не судачьте, не предал, не предал!
Уход из Гуш Катифа 20.08.05
;;;;; !
Краснели крыши, с иудейских гор
Летели камни, быстрые ,как пули,
Мы норовили угодить под них.
Вот голос повторял молитву, стих
И чей-то крик звериный -;Обманули!;
Толпа под эвкалиптом, вечный спор.
Детишки, разодета детвора,
Короткие штанишки, гольфы , пейсы.
Мамаши в положенье, парики
И в черных лапстердаках старики.
Идиллия для жителей, для сельских.
Но пробил час и сказано -;Пора;
Тысячелетья гонит нас судьба,
Разбрасывая словно горсть монеток
В расщелины, в лагуны, города.
В селения , где тучные стада,
Где холода и где царица – лето
Стирает пота капельки со лба.
Был найден славный, чудный уголок..
Прохлада, горы, синева… блаженство,
Вот только сонмы, сонмы деревень.
С арабами – тихонько умер день,
В нем место стройки указали жестом,
Записывая землю между строк.
Земля, земля, уж много тысяч лет
Ты восставала против власти пришлой
И с местной властью тоже не в ладах.
Кто правил ею? Яхве ли, аллах?
Но так случилось, так должно быть вышло.
Ушел Исаак, остался Мухаммед.
Не пожелав соседствовать с Исааком,
Возврат евреев принимал в штыки.
Сменив картечь на автомат и бомбы,
Обиды за столетия припомнив,
Взрывал из под- тишка грузовики.
Но наш Исаак не подавался страху.
Молился он и знал наверняка,
Наш ОН хотел, наш ОН его защита,
И ОН послал его, Рахель, детей
Вот в эти дюны, до скончанья дней
Жить здесь и тень забытого Ямита
Сознание не мучило пока.
Мне страшно думать, что писал сценарий
Совсем не ОН. Не Яхве, а другой,
Недобрый и не знающий иврита,
Горит свеча, посуда перемыта.
Последний раз потрогаю рукой
Мезузу, дам попить трехлетней Саре.
Молились губы молча, не ропща,
Нам покидать желтеющие дюны.
Приюта нет у мертвых и живых,
Ребенок горько плакал, вдруг затих.
К ноге прижался белый пес, угрюмый ,
Как будто утешения ища.
Ямит – израильское поселение на Синае разрушенное после подписания
мирного договора с Египтом .
Мезуза - религиозный текст записанный на пергаменте и помещенный в специальный контейнер, который крепится на косяке двери в еврейском доме.
Не придет, даже позже, понимание сути…
Блекло синие фрески,
Пахнут сыростью стены.
Витражи, занавески,
Все подвержено тлену.
На разбитых надгробьях
Не проставлены даты
И глядит из - под лобья
Пьяный сторож усатый.
Чьи ты ищешь могилы?
Пробурчал для порядка
И любитель текилы
Молча спрятал десятку.
Призадумалась, полдень.
И сверчки стрекотали,
Словно старые сводни
На приморском вокзале.
Камни молча кивали,
Подойди поприветствуй.
У камней нет регалий.
Им они неуместны.
Боль въедается в кожу
Блеском . искрами ртути.
Не придет, даже позже,
Понимание сути.
------------------------------
Живу только сердцу в угоду
Живу только чувствам вдогонку.
Молюсь на холодную воду,
На тонкие пальцы ребенка.
Безжалостный звук метронома
Не станет рассказывать сказки,
Что мне далеко до парома,
Который построили наспех.
И чудные звуки кларнета
Вносили хрустальные свечи
В горячее, липкое лето,
И плакал взволнованный вечер.
Настройщик сидел за роялем,
Припомнив, что был пианистом,
Играл в переполненном зале
Шопена, Бетховена, Листа.
А люди куда-то спешили,
И всюду указано – срочно.
Мы тоже когда-то здесь жили,
Но помним об этом неточно.
У ночи вкус прохладной вишни
Струился воздух, как фонтан,
В нем отблеск черепичной крыши,
Орел надменен и двуглав.
Другие нынче спят пейзажи.
В ленивом солнце разомлев,
Хамсин искал свою пропажу,
На все пустыню загудев.
Внезапно разомкнув ладони,
Он засыпал песком глаза,
Мгновенье – дерево уронит,
Ворчали грозно небеса.
На концерте.
Какофония звуков
С ног сшибала брансбойтом
И откланявшись сухо,
выстрел грянул из кольта
Престарелая леди
натянула улыбку
И литавры из меди
Мне устроили пытку.
Два кларнета, на пару,
Проникая в сознанье,
В такт разбив стеклотару
Становились гуманней.
Гул с угрозами взрыва
Приближался вплотную.
Пела толстая Рива
Словно лошадь гарцуя
И скрипачка умело ,
Нежно трогала струны,
Платье в сборках белело,
Словно камешек лунный
Но сложились как веер
Звуки с разумом в ссоре,
И висят словно перья
На упавшем заборе.
Какофония звуков
Разбивала барьеры
Ничего, кроме стука
По расстроенным нервам.
Нержавеющей сталью
Покрываются ноты.
Мозг мой, хитрый каналья,
Ощетинился дзотом.
11.06
Холод стали
Холод стали,
гладкая поверхность
Чернеющее око дула.
Я устала
выхолить на поверку,
Устала думать.
В шали черной,
Последней надежды всплеск
Провалился в бездну.
Больно жалит
Электрической лампы блеск,
Нелюбезный.
Ночь расписывала пульку
Ночь расписывала пульку
С наркоманом и бандитом
И жевала с аппетитом
Бледно – синюю сосульку.
Наркоман, слетев с Парнаса
Был рассеянно- восторжен.
Он бубнил :"Я должен, должен…"
Доедая ломтик сыра.
А бандит играл с ленцою,
Завтра предстоит" охота".
Подцепляя вилкой шпроту,
Подпевал тихонько Цою.
Ночь, как ночь, других не хуже,
Барды пели на концерте,
А в котле варили черти
Свой довольно скудный ужин.
Осенняя зарисовка
За окном запоздалая осень
Замесила из дождика слякоть.
На ребристых подошвах разносит
Листья дуба, покрытые лаком.
Подмочила медведица шкуру.
Хрипло кашлял зеленый кузнечик.
Заяц бегал облезлый и хмурый,
Волк искал одиноких овечек.
А лягушки хвалили погоду,
Разевали беззубые пасти
С наслаждением прыгали в воду,
Наплевав на дожди и ненастье.
2.10.04
Ты брось мои стихи в огонь!
Ты брось мои стихи в огонь.
Пускай горят, какая малость!
И пламенем согрей ладонь.
Покачиваешь головой.
Так мало от меня осталось.
И даже горстки пепла нет.
Его разнес по лесу ветер.
А больше никаких примет,
Что посещала белый свет,
Уж не останется на свете.
И неуклюжие слова,
Не будоражат больше разум.
Промалывают жернова
Любой каприз: Прав , не права,
И не успеть закончить фразу.
Да и зачем? Куда спешить?
Манила вечность, обещала
Для тела белый саван сшить.
А для души ? Ей совершить
Круг жизни с самого начала.
Ты брось мои стихи в огонь.
Они тебе внушают ревность.
Я больше с ними, чем с тобой
И звездопад над головой.
Печалит чуточку … наверно.
Мы превратимся в капельки дождя
Мы превратимся в капельки дождя,
В песчинки на тропической лагуне.
И в предвкушенье таинства дрожа,
Еще жуем спагетти и сулгуни.
Мы превратимся в тоненький листок,
Напрягшийся в предчувствии полета,
В прозрачную росу и едкий смог,
В мелок , которым пишут на воротах.
Сулгуни - грузинский сыр
2004
Ты скажи хоть что- ни будь
Ты скажи хоть что- ни будь,
Только внятно.
Я на ватных
Хожу ногах.
Я действительность вижу превратно,
Проглотив пирожное – страх.
Ты скажи хоть что-нибудь,
Только четко,
Я на четные
Числа грешу
Ни к чему мне золото, или шмотки.
А чего еще попрошу?
Ты скажи хоть что-нибудь,
Только честно,
Неуместны,
Право, слова.
Покажи, пожалуйста, просто жестом,
Сколько будет три минус два.
Ты скажи хоть что – нибудь,
Только прямо,
Чтоб на рамы,
Ремни наплевать.
Зря искать продолжаю упрямо,
Непонятную благодать…