Им бы воли Твоей, или хотя бы рядом,
билось сердце тревожным набатом в груди,
словно древним потусторонним обрядом
обернувшись в бесплодие замерли дни,
наполняясь вкусом смертельного яда.
Там за облаком в куполе зиккурата,
где тайком обнимается небо с грешной землей,
почему-то грезится и приходит во снах расплата,
за великую дерзость построить небесный дом.
И халдеев унылых, сурьмлённые томные очи,
уповающие на Вавилонские этажи,
толкователей Высших звездных подстрочий
оглушенные зорким молчаньем жрецы,
бросив жезлы, лечили дешевой медью,
пустозвонил в неверных руках кимвал,
чародеи молились тельцам позолоченным,
оживляя огнем источник пульсар.
Всемогущий смотрел, как ложилась глина
в бесполезные кубики кирпича,
и свежа была память о том, как вершилась
из Эдемской пыли живая тварь.
Отреченные собственной волей - капризом,
прожигатели жизни - любители риска,
недостойные прелестей парадиза,
вновь высот постигать пытались ни там.
Опечаленный Эли пролился ливнем,
вынул раку мертвого языка
и по ветру развеял пригоршню праха
разделяя наречия в долгих веках,
постоянство простого непониманья
– молчаливая плаха всем гордецам.