Ко Дню Защиты Детей:
День защиты детей утвержден в ноябре 1949 года решением сессии
Совета Международной демократической федерации женщин
и отмечается ежегодно 1 июня.
Впервые он был проведён в 1950 году в 51 стране мира.(из инета).
«ДУША, ГАРМОШКА И ПОЩЁЧИНА»
24 июня — День Памяти моего родного отца — Ганина Николая Александровича
и очень хочется вспомнить о нём что-то хорошее!
Конечно, отец пожил мало, всего 39 лет, и, тем не менее, вспомнить есть чего!
Но вспоминать отца и не вспомнить деда фронтовика — это просто невозможно!
Я рано «потеряла покой», именно из-за деда: когда мне исполнилось три года,
он подарил мне, приехав до нас в столицу «на свою голову» игрушечную гармошку!
Я «влюбилась» в неё с первого взгляда, и по сей день не расстаюсь с дорогим
моему сердцу инструментом, только это теперь аккордеон, а не гармошка!
И не знаю, купили бы мне его, или нет, если бы я не стала в девять лет отроду
«играть на собственных рёбрах», не даром прабабка Ева сотворена была из ребра…
«До-ре-ми-фа-соль-ля-си» — быстро перебирала я пальчиками по тощим своим рёбрам,
показывая маме «истинно женское ремесло». Та испугалась и вскоре написала письмо
на Украйну своей матери — моей бабушке Оле! Тогда мой боевой дед Захар,
сразу же велел той, дать мне денег, помня звук трофейного аккордеона на войне.
После Рождества бабушка приехала в Москву, и мне купили «в музыкальном салоне
на Неглинной улице» дорогущий немецкий инструмент — красный, три четверти
«Вельтмастер»!
Поначалу я «тянула кота за хвост»! Сами знаете, какие нам задают произведения?
То-то же! Вот, отец и решил вдохнуть в меня «живую струю», так сказать…
Надо отметить, что соседскому Лёшке тоже купили тогда инструмент, но только
это был огромный барабан, так он теперь полковник ФСБ. А я хоть и меньше его
была на немного, но мне всё же купили гармошку! Ох, и «доставали» же мы с ним
тогда по очереди своих родителей и соседей!
Мы с ним дружили. В четыре годика я частенько захаживала к нему домой «спасти
его душу» и скушать за него куриную лапшу, как же он её ненавидел!
Правда, Лёшка ко мне не пришёл ни разу домой, и даже «не женился на мне»,
как обещал, хотя я сейчас не жалею об этом ни чуть, ну, если только немножечко.
Ну, так вот, сидела я, как-то вечером, играла на аккордеоне, учила домашнее
задание, вдруг входит отец в дом, он приехал с работы раньше обычного, и говорит:
— Сыграй-ка мне, дочка, песню мою любимую: «Степь да степь кругом», —
сказал, и сам вышел из комнаты. Я начала играть, а он всё не приходит,
я второй куплет сыграла, третий начала играть, а его всё нет и нет!
Вдруг он влетает в комнату, и как залепит мне пощёчину, что я,
аж, в другую сторону перевернулась от неожиданности.
Отец поостыл маленько, и говорит:
— Там человек умирает в степи зимой совсем один, со своей жизнью прощается,
завещание составляет, а ты «кота за хвост тянешь»: играть надо с душой!
Всё в жизни надо делать только с душой, во всё — свою душу вкладывать! Поняла?
— Поняла… пап…
— И не плач! Старайся никогда своих слёз никому не показывать! И во всё,
абсолютно, в любое дело, пусть даже малое и совсем незначительное, дочь, надо
вкладывать свою душу, иначе, скоро можно позабыть о том, что она у тебя есть!
На всё лето меня отправляли к деду Захару на Украйну! Туда надо было ехать
только с аккордеоном! Дед каждый вечер сидел и слушал, как я играю:
он силком вытаскивал меня на улицу, и сажал во дворе:
— А ну, Галочка, заграй дидови зараз вот сю пiсню, — это, значит, сыграй дедушке
очень быстро! — и начинал сразу же петь, только попробуй за ним не поспеть — да,
вы что? Это не обсуждалось: раз взяла в руки инструмент — играй всё подряд!
И народные и военные и революционные в том числе — у деда «репертуар» огромный!
А на другой день, прямо с утра пораньше, дед начинал «делать обход» вдоль
основного села, что расположено было напротив нашего, но только через ставок —
это пруд по-украински.
Он брал меня за руку и буквально тащил за собой, а поскольку люди в селе
деда моего просто боготворили из-за «безотказности нрава», то, лишь завидев его
издали, они сразу же выходили к нему навстречу и вежливо, кланяясь, спрашивали:
— Здравствуйте, Захарий Иванович! Кто цэ пiдля вас идэ? Ваша внучка Галочка?
— А не та ли это внучка, что из Москвы приехала до вас с Ольгой Александровной?
— Не она ли, что так красиво вчера играла на аккордеоне?
— А мы доили коров и слушали, прямо до слёз, как она красиво играла!
— И главное, все наши песни знает! Все-все!
— Так она ли это? Та самая, Галина, що з Москвы?
— Да-да, жинкi, вы догадались, это моя Галочка вчера вечером играла своему
дедушке, она и сегодня вечером знов будэ грать!
И так, дед мой пока всё село не обойдёт, домой не вернётся!
Любую помощь Захар Иванович мог оказать своим односельчанам,
всегда, и днём и ночью, он шёл по любому зову к ним!
Или по саду, или же с пчёлами, или с животными, какая проблема у них возникает,
все идут к нему, порой за десять километров приходили люди, когда болели,
или телились их коровы, или, скажем, кабанчика надо было кастрировать,
за матками пчелиными приезжали, садовые деревья прививал дед им,
да много чего! Эх, мой труженик золотой! Вечная память тебе, фронтовику!
Наверно, дед специально делал этот «выход в свет» со мною, видимо, такой был
у него «педагогический ключ», чтобы вся глубина исполнения приобрела у меня
в сознание иной оттенок и смысл.
Опытный тактик и стратег, боевой офицер, бравший рейхстаг со своим штрафбатом,
знатный учёный и педагог, он позаботился о том, чтобы я сызмальства услышала то,
что говорят обо мне люди и поняла, как они воспринимают мою музыку, тем более,
уловила «свою манеру исполнения».
С той поры отношение к жизни, душе и музыке утвердилось во мне до основания,
и я приняла его, не иначе, как «обязательное служение своему народу»!
…жаль, очень жаль, что отец и дед умерли практически в один год
с разницей в девять месяцев, как же мне всегда не хватало их по жизни!!!
Ну, кто ещё, так будет желать услышать звуки души моей поэзии и музыки???
…бывало в летние каникулы, еду ещё на поезде, и задолго до станции вижу в окно
прямо из купе — своего деда Захара! Боже мой, он мчится на велосипеде:
отыскал-таки «родное личико» своей внучки в окошке вагона, и вот чешет себе
вдоль насыпи железнодорожного полотна «с ускоренной программой вождения»,
а лицо его сияет так, словно это 9-е мая 1945-го года! Дед мой брал Берлин,
и пости все города в Европе, также участвовал при форсировании Днепра и прочих.
— Галочка! — кричит мне дед, давя на педали — ты аккордеон везёшь?
— Да! Везу!
— Не верю! Покажи мне его! А ну, скорее!
— Ага! Сейчас! Дай, подтяну его к двери, вот, он… смотри!
— Нет! Я не вижу! Давай, покажи мне его прямо в дверь!
Тогда я тащу волоком аккордеон вдоль коридора к двери, хорошо, что меня никто
не видит, потом я открываю дверь вагона и на полном ходу высовываю в неё край
серого футляра самой «дорогой вещицы», чтобы дед успокоился, наконец:
— Вот он! Смотри!
— Ага!!! Вижу!!! Здорово!!! Молодец!!! Ура!!! За Родину!!! Вперёд!!! В Атаку!!!
Тут дорога уводит деда в сторону, голос его тает вдали,
и я встречаюсь с ним только на перроне.
Дед хватает футляр, и сразу же, прикрепив его к велосипеду верёвкой,
катит посадками «с почётом» три километра до села, а я бегу рядом,
як цуценя, это щенок по-украински, едва, успевая, поесть шелковицы.
Бабушка встречает нас сурово на пороге и спрашивает:
— Захарий! А где же Галины вещи? Во что я буду переодевать ребёнка?
— Оля, не ругайся, я оставил их у кумы, она через неделю будет ехать к нам
по делам и завезёт её чемодан!
А в чемодане не только мои личные вещи, там и подарки и бабушкины «заказы»:
семена и всякий разный «дефицит», но у деда «свои ценности»!
Да, какое дело ему до «столичных конфет», когда и в сельпо у них всегда
есть «карамельки»! Вот, так! Хоть стой, хоть падай: всё временное на земле
и только Музыка Вечна, теперь, друзья, я точно, это знаю! Аминь.
* Х *
http://www.stihi.ru/2016/06/01/9928
«Прощай, Украйна, я стала взрослая!»