- И знаете, дело даже не в том, что мне снится эта дурацкая рыба. Я понимаю, это бывает.
Молодой человек сидел в глубоком, обитом вельветом кресле и уверенными движениями кистей рук оглаживал подлокотники. У него на лице застыло неустойчивое выражение глубокой сосредоточенности, смешанное с вопрошающим недоумением.
- Подумаешь, рыба. Людям ещё и не то, бывает, снится: змеи, колодцы, война... Одному моему знакомому часто снится его непосредственный начальник. Ещё всякие ужасы бывают; а мне – всего лишь рыба. Правда, она какого-то неприятного фиолетового цвета. Представьте себе, она выплывает из тёмной глубины, медленно-медленно, и смотрит на меня своими круглыми жёлтыми глазами. Всю ночь. Я просыпаюсь, чтобы взглянуть на будильник, а времени только половина второго. Потом засыпаю, а она там ждёт меня, шевелит своими жуткими полупрозрачными плавниками и открывает белёсый рот. Совсем как живая. Но я не думаю, что это что-то из ряда вон выходящее. Меня, конечно, несколько беспокоит, что она приплывает почти что каждую ночь. Я слышал, такой настойчивостью обладают умершие родственники... Я имею в виду, способность являться всегда в одном и том же месте сна, стоять и смотреть. Говорят, что родственники при этом ещё улыбаются, но я не знаю, ко мне никто не приходит. Это было бы похуже рыбы, я думаю. И ещё всякая муть, поднимается, водоросли, ил. Я не люблю когда не видно дна. Меня это пугает, хоть я и знаю, что там, в глубине нет ничего опасного; у нас ведь не водятся крокодилы всякие или пираньи и просто морские чудовища. Камни только да коряги затопленные.
Мне от этой рыбы как-то не по себе делается. Словно бы там, за ней ещё что-то своей очереди ждёт, большое и бесформенное. Да и всё равно, я уже привык к ней и к глазам тоже. Хуже другое. В последнее время я чувствую, что рыба – это я. Я шевелю плавниками, лениво разгоняя холодную тяжёлую воду и смотрю на себя. Открываю беззвучный рот и силюсь сказать себе самому что-то, но не могу никак. От этого мне делается очень некомфортно; от того, что я и сам не знаю, что я хочу себе сказать. И ещё меня беспокоит, что в одну прекрасную ночь я могу не встретится с самим собой. Если рыба больше не появится, будет ли это означать, что я отчаялся и махнул на меня рукой. Ну, то есть, плавником. К тому же мне не нравится цвет. Очень трудно быть рыбой – никто тебя не понимает, а внизу в глубине нет дна. Когда я становлюсь рыбой, у меня пропадает всякое выражение лица, и я боюсь, что однажды проснувшись и бросив взгляд в зеркало, я увижу эту фиолетовую рыбью морду.
- Я, наверное, путано объясняю, - молодой человек занервничал и взглянул на часы на стене, - я пожалуй пойду.
Он нерешительно оттолкнулся от спинки кресла и поплыл к дверям, поводя из стороны в сторону полупрозрачным хвостовым плавником.