Украшенный виньетками овал,
Венецианской драгоценной рамы.
В стекольной бездне дремлет цвет опал,
Душа и мысли ртутной амальгамы.
Дымами, что плывут издалека,
Клубясь, прелюбодействуя, мерцая.
Сплетаются мгновенья и века,
И призраки былого воскресают.
На краткий миг всевластною рукой,
Проснутся скрипки, возгорятся свечи.
Под менуэт наполненный тоской,
И чьи-то пальцы нежно тронут плечи.
И чей-то стан, изящный, как тростник,
Вдруг колыхнётся, трепетно и нежно.
На миг проступит в дымке смутный лик,
И растворится в омуте безбрежном.
Туман накроет таинство зерцал,
Сгустится мрак, замрут портретов лики.
Наступит ночь, и выйдут в тёмный зал,
Почивших масок отзвуки и блики.
До петухов, как повелел покон,
Пройдут бесшумно, разгоняя тени.
По анфиладам на резной балкон,
Чтоб надышаться запахом сирени.
Послушать стансы полуночных лир,
Хор лягушат, рулады козодоя.
И наглядеться досыта на мир,
Что навсегда остался за чертою.
Но, в час быка, когда в преддверье стрел,
Набухнут дали розовой эмалью.
Потухнут лица, что бледны как мел,
И канут в шлейф изломов зазеркалья.