Пишу я всякую фигню
Пред негасимою лампадой,
Я в сердце облик твой храню,
Как утешенье и в награду.
Мы обвенчаемся тайком
В церквушке старой, в Конаково,
Священник нам споёт псалом,
Но не поймём мы в нём ни слова.
Потом мы разведём костёр,
Сожжём ненужные бумажки,
Нам будет петь церковный хор,
Заплачут тучи ливнем тяжким.
О, Боже! Как же я люблю!
До исступленья, до предела!
Ты не поймёшь тоску мою,
Моя душа прекрасней тела.
Осталась чистою душа,
Хоть тела многие касались,
Пускай я буду без гроша,
Её не тронут злость и зависть.
Сокровища души моей
Словно любимые игрушки
Я спрячу от чужих очей
За дальним уголком подушки.
Ах, что же с ними делать мне?
Я раздавать уже устала.
Бреду по лесу, как во сне,
Я дров немало наломала.
Моё святое божество,
С которым я соединилась,
Той летней ночи волшебство,
Слепых небес слепая милость!
И сколько пЕрежито мной
С той ночи страсти и соблазна!
Душа сжимается тоской,
Но сожалений нет напрасных!
Надёргав строчек из стихов,
Как хризантем с вечерних грядок,
Я вырывалась из основ,
Я разрушала распорядок.
Я о своей большой любви
Везде молчу, я затаила.
В руках зажжённую свечу
Несу, сжимая, что есть силы.
Пусть не задует огонёк
Бездушный ветер слов жестоких!
Твой путь сквозь жизнь мою пролёг,
А мы же всё-таки не Боги?
Я преклоняюсь пред тобой
И плачу, преклонив колени.
Прощай, любимый, дорогой,
Я на тебя не брошу тени.
Осудит каждый здесь меня
И засмеёт и ухмыльнётся,
Но пусть завидует тем дням,
Что был со мной ты, и заткнётся!
С тобой я сделалась мудрей,
Ты научил меня бороться.
Ты, видно, княжеских кровей,
В тебе души есть благородство.
Мой милый князь, помчимся мы
На тройке вороных и чалых
И от тюрьмы да от сумы
Мы удерём, начнём сначала.
Сначала нашу жизнь начнём,
Поверь, другой уже не будет!
Плевать на прошлый бурелом!
Плевать на то, что скажут люди!
И не вернёмся никогда
Сюда, где нет житья нам вместе.
А здесь… простимся навсегда…
Я не нарушу слова чести…
Пишу я всякую фигню
Пред негасимою лампадой.
Я в сердце облик твой храню
Невосполнимою утратой.