стою на балконе в четыре утра,
сигарета в руке,
убираю волосы со лба,
кто-то плывет по туманной реке.
вдалеке ведь не видна лица,
и хотя за окном уже давно не весна,
я все еще пишу наброски стиха
на каком-то обгорелом листе.
да, за окном давно не весна,
хотя в душе пожелтевший июнь,
а за ним пойдет и июль.
у вас птицы еще не собрались на юг,
а у меня уже улетели.
у меня во дворе ржавые советские качели,
которые у вас во дворе никогда не пустели.
под дверью образовались щели,
и я не хочу вылазить с постели,
продует ведь - заболею.
с каждой минутой я слабею,
чувствую что где-то внутри тлею.
А у вас на кухне чайник кипит,
на холодильнике висит магнит,
с какой-то давней заграничной поездки.
У меня же лишь оборванные занавески,
голые доски на полу,
одинокая кружка и кровать,
на которой я ненавижу спать.
Так я живу, точней не живу -
догораю.
Перед рассветом, где-то в четыре утра,
я перепутал в стихе все времена.
Это понятно, от недостатка сна,
так что, наверное, уже спать
пора.