Из Данте Габриэля Россетти
Перевод, послесловие к переводу, английский текст.
«Зачем вы плавите его,
Сестрица Хелен?
Вновь – человечка своего».
«Так долго шли три дня всего,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Три дня день в день, между Адом и Небом!)
«Сказали вы – свершу свой труд,
Сестрица Хелен,
И поиграть смогу я тут».
«Не игры в третью ночь нас ждут,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Ночь, третья ночь, между Адом и Небом!)
«Сказали вы – к вечерне звон,
Сестрица Хелен,
Раздастся, и растает он».
«Но мир не будет водворен,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
О, что там, что, между Адом и Небом?).
«Был парень этот хоть куда,
Сестрица Хелен,
Но умер, вытек, как вода!»
«О мертвецах ты знаешь, да,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Что за мертвец, между Адом и Небом?)
«Гляди, гляди, на груде дров,
Сестрица Хелен,
Сияет красным воск, как кровь!»
«Когда ты разглядел там кровь,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Как бледен он, между Адом и Небом!)
«Глазам покой вам надо дать,
Сестрица Хелен,
За дверь я выйду поиграть».
«Прилягу на пол отдыхать,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Что будет в ночь, между Адом и Небом!).
«Здесь на балконе в тьме ночной,
Сестрица Хелен,
Луна лицом к лицу со мной».
«Скажи мне, что перед тобой,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Что видно в ночь, между Адом и Небом?)
«Вихрь веселится, лес шумит,
Сестрица Хелен,
Холодных звезд роса дрожит».
«Потише, слышишь стук копыт,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Что слышно в ночь, между Адом и Небом?)
«Мой слышит слух, мой видит взгляд,
Сестрица Хелен,
Три всадника стремглав летят».
«Откуда к нам они спешат,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Откуда же, между Адом и Небом?)
«Бойн Бар в той стороне течет,
Сестрица Хелен.
Вот вырвался один вперед».
«Узнаешь ты, кто те и тот,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Кто все они, между Адом и Небом?)
«Кит Истхольмский там, удалец,
Сестрица Хелен,
Белеет гривой жеребец».
«Час пробил, пробил наконец,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Он пробил, час, между Адом и Небом!)
«Он нас приветствует рукой,
Сестрица Хелен,
Он хочет говорить с тобой».
«Скажи – боюсь росы ночной,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Что ей смешно, между Адом и Небом?)
«Он, горько плача, знать дает,
Сестрица Хелен,
Кит Ювернский умрет вот-вот».
«Всех смерть однажды заберет
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Все смертны мы, между Адом и Небом!)
«Три дня назад, на свадьбу, слег,
Сестрица Хелен,
Болезнь его свалила с ног».
«Невесты колется венок,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
На свадьбу дар, между Адом и Небом!)
«Три дня и ночи он лежит,
Сестрица Хелен,
Он в муках заживо горит».
«Ему молитва пособит,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Молись, молись, между Адом и Небом!)
«Он молит – мука тяжела,
Сестрица Хелен,
Чтоб ты проклятие сняла».
«И я молилась, как могла,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Бог слышит нас, между Адом и Небом?)
«Ты перекрыла жизнь и смерть,
Сестрица Хелен,
Позволь ему хоть умереть».
«Нет, как пошлю живому смерть,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Жива душа, между Адом и Небом!)
«Зовет по имени тебя,
Сестрица Хелен,
Что тает в пламени, твердя».
«Он сердце сжег мне, не щадя,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Огонь в груди, между Адом и Небом!)
«Кит Вестхольмский там на коне,
Сестрица Хелен,
Плюмаж знаком по белизне».
«Что нового он скажет мне,
Малютка- братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Ей сладок час, между Адом и Небом!)
«Не слышно, что он говорил,
Сестрица Хелен;
Слова все ветер относил».
«Прислушайся же что есть сил,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Что молвил он, между Адом и Небом?)
«Ужасно мучится больной,
Сестрица Хелен,
Он хочет свидеться с тобой».
«Я рядом с ним всегда душой,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Душа с душой, между Адом и Небом!)
«Кольцо и полмонеты шлет,
Сестрица Хелен,
И вспомнить Бойна брег зовет».
«Что он сломал, не обретет,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Не вместе, нет, между Адом и Небом!)
«Он все отдаст и жаждет лишь,
Сестрица Хелен,
Что ты его теперь простишь».
«Что взял он, не вернуть, шалишь,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Дают лишь раз, между Адом и Небом!)
«Тебя по имени он звал,
Сестрица Хелен,
Ты плакала б, как он страдал».
«Слепым от злобы взор мой стал,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Люби, гори, между Адом и Небом!)
«Кит Китский к ним домчал сейчас,
Сестрица Хелен,
Немолод он и беловлас».
«Почти истек он, мести час,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Проходит все, между Адом и Небом!)
«В лицо мне глядя, хочет он,
Сестрица Хелен,
Сказать, но голос слаб, как стон!»
«Что потерял здесь сам барон,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Всему конец, между Адом и Небом?)
«Прости того, кто еле жив,
Сестрица Хелен,
Умрет он, душу отпустив».
«Огонь сожжет меня, простив,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Прощенья нет, между Адом и Небом!)
«От сердца и от всей души,
Сестрица Хелен,
Он молит сына пощадить».
«Огню ведь душу не убить,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Увы, увы, между Адом и Небом!)
«Он на коленях молит вас,
Сестрица Хелен,
С ним в путь отправиться сейчас!»
«Так далеко – не в этот раз,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Он длинен, путь между Адом и Небом!)
«Здесь леди, темен столь наряд,
Сестрица Хелен,
Что в темноте не видел взгляд».
«Ее – и не заметить, брат,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Смотри, смотри, между Адом и Небом!)
«Открыла голову она,
Сестрица Хелен,
На злато кос льет свет луна».
«Я торжествую, я сильна,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Час торжества, между Адом и Небом!)
«В веночке свадебном она,
Сестрица Хелен,
Сияла вся – теперь бледна».
«Платить ей выпало сполна,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Три дня, три ночи, между Адом и Небом!)
«Она склонилась головой,
Сестрица Хелен,
Рыданья глушит ветра вой».
«Знать, свадьбы не ждала такой,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Не свадьба - смерть, между Адом и Небом!)
«Она впадает в забытье,
Сестрица Хелен,
К луне подняв лицо свое».
«Мне песня – стон души ее,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
О, горя стон, между Адом и Небом!)
«В седле у Вестхольма лежит,
Сестрица Хелен,
Луна ей косы серебрит».
«Пусть седина их убелит,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
О, снег седин, между Адом и Небом!)
«Ты слышишь колокольный звон,
Сестрица Хелен!
Вечерней службы громче он».
«Звон не вечерни - похорон,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Его похорон, между Адом и Небом!)
«Боюсь я, так гремит набат,
Сестрица Хелен,
И небо, и земля гудят».
«А гости едут ли назад,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Что ей еще, между Адом и Небом?)
«Подняли старика с колен,
Сестрица Хелен,
И скачут прочь от наших стен».
«Душа быстрей оставит тлен,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Душа нага, между Адом и Небом!)
«Три всадника спешат вперед,
Сестрица Хелен,
Но леди конь один идет».
«Так одинок души полет,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Душа одна, между Адом и Небом!)
«Под ветром на холме стоят,
Сестрица Хелен,
Печален их усталый взгляд».
«Но он и я грустней стократ,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Грустнее всех, между Адом и Небом!)
«Смотрите, воск растаял ведь,
Сестрица Хелен,
Как воск огню не одолеть!»
«Горевшим здесь и там гореть,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
И здесь, и там, между Адом и Небом!)
«Ах! Белый призрак в дверь глядит,
Сестрица Хелен,
Вздыхая, страхом леденит».
«Душа погибшая скорбит,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Погибло всё, между Адом и Небом!)
30.06.2013г.
***
Послесловие к переводу.
Никогда не смогу забыть, как меня поразила впервые услышанная история о том, что Данте Габриэль Россетти, художник и поэт, прощаясь со своей возлюбленной женой Элизабет, позировавшей Джону Миллесу для его «Офелии» и умершей во цвете лет при неясных обстоятельствах, похоронил вместе с нею рукопись своих стихов, а через несколько лет раскаялся в своем поступке, добился разрешения вскрыть могилу и забрал из гроба свои произведения, вскоре после этого увидевшие свет и принесшие ему новую славу. Все, кто читал баллады и сонеты одного из основателей Братства прерафаэлитов согласятся, что эта история состоит в своеобразной перекличке с некоторыми из образов, созданных талантом этого человека.
Баллада о сестре Хелен, такая огненная и такая мрачная, заворожила меня давно. В ней кипят гибельные страсти и конец у нее не лучше, чем в трагедиях Шекспира. Однако до сих пор мне не приходило в голову самой перевести ее на русский язык. Но вот наконец попытка сделана.
Переводчик поэтических произведений сталкивается в своей работе с массой специфических проблем, которые нельзя оценить в полной мере, пока не начнешь заниматься этим делом сам. С одной стороны, он скован необходимостью максимально следовать оригиналу, а с другой желательно создать произведение яркое и запоминающееся. Часто читатели переводов не получают настоящего представления о том, почему тот поэт, стихи которого перед ними, знаменит у себя на родине. Но ведь перед ними не совсем его стихи, перед ними только отблеск сияния таланта. Мне всегда было интересно, как те же англичане переводят на свой язык нашего Пушкина. В общем, конечно, стихи по возможности нужно читать в оригинале. Но если такая возможность отсутствует… что ж, приходится обращаться к переводному труду – или даже начать переводить самим. Что и проделал автор этих строк в процессе тесного общения со своей любимой балладой «Сестра Хелен».Как сказал Хорхе Луис Борхес в эссе «Поль Валери»: «… перевод есть всегда частичный, но этим и драгоценный документ пережитых текстом превращений. … различные развороты одного длящегося события». Кстати, мысль о неизбежных несовершенствах перевода Борхес называет предвзятой.
Баллада, построенная на динамичном диалоге между двумя главными действующими лицами - сестрой Хелен и ее маленьким братом, содержит 42 строфы по 7 строк каждая (5 строк плюс 2 строки рефрена), причем все строки рифмованы между собой таким образом: 1-3-4; 2-7 (эта рифма не меняется: Helen- Heaven); 5-6 (тоже не меняется: Little brother - O Mother, Mary Mother).
К проблеме перевода рефрена, которым замыкается каждая строфа:
Во-первых, обращение к Богородице: «O Mother, Mary Mother!»
Подстрочный перевод: «О Мать, Мария Мать!»
В русском языке принято обращение: Матерь Божья. Матерь Мария или Мать Мария у нас не говорят. Тогда обращение должно звучать так: О Матерь, Матерь Божья! Или просто: О Матерь Божья! Однако в этом случае из строки уходит имя Богородицы, а оно все время произносится в балладе – Мария (Mary). Можно, создав синтез двух принятых в разных языках обращений, перевести: О Матерь, Мария Матерь. Мне больше нравилось «О Мать, Мария Мать», звучит не по-русски, зато в точности как в балладе, но в оригинале строки 5-6 рифмуются между собой, в связи с этим у меня получилось так: «Малютка-братец» - «О Матерь, Мария Матерь». Все-таки немного созвучно. Было бы лучше «братик», но «братец» хорошо перекликается со словом «сестрица».
Во-вторых, конец последней строки: «between Hell and Heaven».
Подстрочный перевод: «между Адом и Небесами».
Слово Heaven также означает Рай. Чаще всего переводят: между Адом и Раем (такой вариант использован в одном из переводов, которые я нашла). По существу это правильно. Однако в балладе имя героини из второй строки – Helen - рифмуется с последним словом последней строки – Heaven (en-en). На русском выходит: «сестра Хелен (Елена)» - «между Адом и Небесами (Раем)». То есть рифма пропадает в любом случае, и с этим приходится мириться, чтобы сохранить смысл. Герои баллады еще живы, они еще на земле, так что правильно переводить, и это можно счесть принципиальным, именно так: «между Адом и Небесами (Раем)» . В какой-то степени эта строка является аналогией земной жизни как таковой: все люди когда-нибудь умрут и предстанут перед Божьим судом («And he and thou, and thou and I» - «И он и ты, и ты и я»), но пока что - «And they and we, between Hell and Heaven!» - «И они, и мы, между Адом и Небесами!».
Я решила перевести так: «сестрица Хелен» - «между Адом и Небом» (если слово «Небеса» может быть равно слову «Рай», то и слово «Небо» тоже). Не безупречно, но присутствует намек на рифму, чувствуется единый ритм, а главное, смысл в целом сохранен.
Любопытно, что вначале постоянный повтор этих двух последних строк создает впечатление, будто сама чародейка взывает к Святой Деве в кощунственной молитве, обуянная страхом, но нет - это делает (и за нее, и за себя, и за всех читателей и слушателей) тот незримый, потрясенный происходящим свидетель разворачивающейся драмы, свидетель совершаемого преступления, который и рассказывает об этом нам, - то есть сам автор. При своем первом прочтении баллады лично я догадалась о данном обстоятельстве не ранее, чем на десятой строфе. Двустрочный рефрен, молитва-комментарий, нагнетает дополнительный драматизм, это очень эффектный прием.
Теперь перейдем к частностям.
«Зачем вы плавите его,
Сестрица Хелен?
Вновь – человечка своего».
«Так долго шли три дня всего,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Три дня день в день, между Адом и Небом!)
Маленький мальчик, наблюдая за своей старшей сестрой, спрашивает ее, зачем она уже третий день плавит своего воскового человечка, а она отвечает, что время шло долго, но не напрасно. Ей-то известно, зачем она слепила и плавит на огне восковую куклу.
О восковых куколках (человечках), применяемых в черных колдовских обрядах, известно всем издавна, тут никаких комментариев не нужно. В прежние века восковая куколка, да если еще с воткнутыми в нее иголками и с начертанным на ней именем, найденная при обыске в доме предполагаемой ведьмы, становилась неопровержимой уликой ее преступления. В наше время в предназначении подобного изделия тоже никто сомневаться не стал бы, – память жива, как, собственно, и некоторые традиции. Только прежде расплатой за такое становился костер.
«Сказали вы – свершу свой труд,
Сестрица Хелен,
И поиграть смогу я тут».
«Не игры в третью ночь нас ждут,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Ночь, третья ночь, между Адом и Небом!)
Наверное, сестра велела ребенку не шуметь и не мешать ей, пообещав поиграть с ним, когда закончит свою работу, - но ее работа еще не закончена, осталась последняя третья ночь страшного обряда.
«Сказали вы – к вечерне звон,
Сестрица Хелен,
Раздастся, и растает он».
«Но мир не будет водворен,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
О, что там, что, между Адом и Небом?)
Ответ Хелен, занятой своими мыслями, звучит двусмысленно: «Even so, - nay, peace! you cannot tell» - «даже если так (если фигурка растает к вечерне), ты не сможешь сказать (нельзя будет сказать), – нет, мир». Она имеет в виду, что все равно нельзя будет сказать, что все хорошо. Автор не рассказывает нам, чего добивается Хелен, он только намекает, поэтому говорит о том, что «между Адом и Небесами» появляется некая бледная тень, - тень человека, которого, как вскоре выяснится, Хелен убивает своим чародейством. Какой уж тут мир.
«Гляди, гляди, на груде дров,
Сестрица Хелен,
Сияет красным воск, как кровь!»
«Когда ты разглядел там кровь,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Как бледен он, между Адом и Небом!)
Ребенок поражен тем, что видит в очаге. Девушка старается разубедить его. Ее колдовство близко к завершению. Поэтому мертвец виден все явственнее – «Как бледен он между Адом и Небесами».
«Глазам покой вам надо дать,
Сестрица Хелен,
За дверь я выйду поиграть».
«Прилягу на пол отдыхать,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Что будет в ночь, между Адом и Небом!).
Измученная до предела Хелен с больными от бессонницы и дыма очага глазами без сил ложится прямо на пол, а ребенок выходит на внешнюю галерею.
«Из Истхольма Кит, удалец,
Сестрица Хелен,
Белеет гривой жеребец».
«Час пробил, пробил наконец,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Он пробил, час, между Адом и Небом!)
В следующем куплете выясняется, что это в самом деле ее час, час расплаты, - но за свои деяния расплачивается пока что не она, а тот человек, которого она возненавидела, платит за все плохое, что он ей сделал. Итак, она старалась три дня и три ночи не напрасно, пришло время мести оскорбленной женщины.
«Три дня назад, на свадьбу, слег,
Сестрица Хелен,
Болезнь его свалила с ног».
«Невесты колется венок,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
На свадьбу дар, между Адом и Небом!)
Переводя эту строфу, я попробовала приблизиться к подстрочному переводу. В подлиннике стоит: «Thorn» – «шип». Но получилось немного неудобоваримо, мне не понравилось:
«На свадьбу слег свою жених,
Сестрица Хелен,
Уже три дня ни мертв, ни жив».
«Для жениха невеста шип,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
На свадьбу дар, между Адом и Небом!)
Относительно «дара на свадьбу» – у автора «Cold bridal cheer», что подстрочно звучит так: «Холодное свадебное приветствие» (то есть, проще говоря, «Жених, привет»). Привет от сестрицы Хелен жениху – это наведенная на него вследствие его измены и женитьбы на другой порча, весьма своеобразый дар (в этом аспекте, конечно, оказалось, что «Невеста жениху во вред»).
«Ты перекрыла жизнь и смерть,
Сестрица Хелен,
Позволь ему хоть умереть».
«Нет, как пошлю живому смерть,
Малютка-братец?»
(О Матерь, Мария Матерь,
Жива душа, между Адом и Небом!)
Подстрочный перевод четвертой и пятой строк: «Нет, затем (потому что), я должна (буду) убить живого человека». Ответ чародейки не понятен. Что она имеет ввиду? Что она не может ничего сделать, поскольку тогда Кит из Юверна именно что умрет? А чего она добивалась, в таком случае?
Варианта два: или она искренна и не хотела убивать его на самом деле (в таком случае ее ответ может стать доводом в ее защиту), или она лукавит, оправдывая благими намерениями свое упорное желание довести дело до полного конца – до смерти неверного возлюбленного. И ведь в конце баллады он погибает.
«Зовет по имени он вас,
Сестрица Хелен,
Горит в огне он что ни час».
«Меня он мучил столько раз,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Огонь в груди, между Адом и Небом!)
Здесь героиня говорит о том, почему, по какой причине, она совершает то, что совершает.
Вариант перевода, не вошедший в окончательную строфу:
«Я прихотью его была,
Мне сердце он спалил дотла,
Малютка-братец».
«Кольцо и полмонеты шлет,
Сестрица Хелен,
И вспомнить Бойна брег зовет».
«Что он сломал, не обретет,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Не вместе, нет, между Адом и Небом!)
В подлиннике говорится о сломанной монете (broken coin). Сломанная пополам монетка порой использовалась как обоюдная обетная памятка для двоих любящих. Вероятно, это именно тот случай.
«Прости того, кто еле жив,
Сестрица Хелен,
Умрет он, душу отпустив».
«Огонь сожжет меня, простив,
Малютка-братец!»
(О Матерь, Мария Матерь,
Прощенья нет, между Адом и Небом!)
Хелен говорит: «Fire shall forgive me as I forgive» - «Огонь должен простить меня как я прощаю». Поскольку она не прощает, не вынимая остатки восковой куколки из огня, то это значит, что ей самой гореть в огне. Может быть потом, когда закончилась баллада, ее все-таки сожгли, и она это предвидела. Могучий барон должен был расквитаться за сына с женщиной, про которую, судя по всему, все знали, что она способна колдовать - и колдовала. В любом случае она верила, что ей не избежать вечного адского пламени.
«Смотрите, воск растаял ведь,
Сестрица Хелен,
Как воск огню не одолеть!»
«Горевшим здесь и там гореть,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
И здесь, и там, между Адом и Небом!)
Хелен говорит: «Yet here they burn but for a space», подстрочно: «Еще здесь они горят но для космоса». То есть, горевшие здесь, на земле, в земной жизни, в огне своих страстей – они, грешные, будут гореть затем в вечном пламени. Столько слов в короткую строчку не вложить, вместо «космос, вечность» я остановилась на наречии «там» - по аналогии с известным выражением «все там будем». Там – на том свете, за гранью земного.
«Ах! Белый призрак в дверь глядит,
Сестрица Хелен,
Вздыхая, страхом леденит».
«Душа погибшая скорбит,
Малютка-братец».
(О Матерь, Мария Матерь,
Погибло всё, между Адом и Небом!)
Хелен говорит: «A soul that's lost as mine is lost» - «Душа, которая потеряна – потеряна, как и моя». Потерянная душа – погибшая.
Драматичный трехкратный повтор слова «lost» - «потеряно» («Lost, lost, all lost» – «Потеряно, потеряно, всё потеряно») я перевела «Погибло всё».
Для героев баллады все кончено, а сама баллада живет, потому что прекрасна.
Приступив к переводу, я очень легко набросала сразу первые строфы, и лишь потом заметила, что выбранный мной размер не совсем тот, который присутствует в оригинале. Но у меня буквально вырвалось:
«Зачем вы плавите его,
Сестрица Хелен?»
И я решила оставить всё как есть. Важно поймать не только внешний, но и внутренний ритм, подобный пульсу, биению сердца. Может быть, в тот момент баллада заговорила со мной.
Dante Gabriel Rossetti
«Sister Helen»
"Why did you melt your waxen man
Sister Helen?
To-day is the third since you began."
"The time was long, yet the time ran,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
Three days to-day, between Hell and Heaven!)
"But if you have done your work aright,
Sister Helen,
You'll let me play, for you said I might."
"Be very still in your play to-night,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
Third night, to-night, between Hell and Heaven!)
"You said it must melt ere vesper-bell,
Sister Helen;
If now it be molten, all is well."
"Even so, - nay, peace! you cannot tell,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
O what is this, between Hell and Heaven?)
"Oh the waxen knave was plump to-day,
Sister Helen;
How like dead folk he has dropp'd away!"
"Nay now, of the dead what can you say,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
What of the dead, between Hell and Heaven?)
"See, see, the sunken pile of wood,
Sister Helen,
Shines through the thinn'd wax red as blood!"
"Nay now, when look'd you yet on blood,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
How pale she is, between Hell and Heaven!)
"Now close your eyes, for they're sick and sore,
Sister Helen,
And I'll play without the gallery door."
"Aye, let me rest, - I'll lie on the floor,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
What rest to-night, between Hell and Heaven?)
"Here high up in the balcony,
Sister Helen,
The moon flies face to face with me."
"Aye, look and say whatever you see,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
What sight to-night, between Hell and Heaven?)
"Outside it's merry in the wind's wake,
Sister Helen;
In the shaken trees the chill stars shake."
"Hush, heard you a horse-tread as you spake,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
What sound to-night, between Hell and Heaven?)
"I hear a horse-tread, and I see,
Sister Helen,
Three horsemen that ride terribly."
"Little brother, whence come the three,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
Whence should they come, between Hell and Heaven?)
"They come by the hill-verge from Boyne Bar,
Sister Helen,
And one draws nigh, but two are afar."
"Look, look, do you know them who they are,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
Who should they be, between Hell and Heaven?)
"Oh, it's Keith of Eastholm rides so fast,
Sister Helen,
For I know the white mane on the blast."
"The hour has come, has come at last,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Her hour at last, between Hell and Heaven!)
"He has made a sign and called Halloo!
Sister Helen,
And he says that he would speak with you."
"Oh tell him I fear the frozen dew,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
Why laughs she thus, between Hell and Heaven?)
"The wind is loud, but I hear him cry,
Sister Helen,
That Keith of Ewern's like to die."
"And he and thou, and thou and I,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
And they and we, between Hell and Heaven!)
"Three days ago, on his marriage-morn,
Sister Helen,
He sicken'd, and lies since then forlorn."
"For bridegroom's side is the bride a thorn,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
Cold bridal cheer, between Hell and Heaven!)
"Three days and nights he has lain abed,
Sister Helen,
And he prays in torment to be dead."
"The thing may chance, if he have pray'd,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
If he have pray'd, between Hell and Heaven!)
"But he has not ceas'd to cry to-day,
Sister Helen,
That you should take your curse away."
"My prayer was heard, - he need but pray,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Shall God not hear, between Hell and Heaven?)
"But he says, till you take back your ban,
Sister Helen,
His soul would pass, yet never can."
"Nay then, shall I slay a living man,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
A living soul, between Hell and Heaven!)
"But he calls for ever on your name,
Sister Helen,
And says that he melts before a flame."
"My heart for his pleasure far'd the same,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
Fire at the heart, between Hell and Heaven!)
"Here's Keith of Westholm riding fast,
Sister Helen,
For I know the white plume on the blast."
"The hour, the sweet hour I forecast,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Is the hour sweet, between Hell and Heaven?)
"He stops to speak, and he stills his horse,
Sister Helen;
But his words are drown'd in the wind's course."
"Nay hear, nay hear, you must hear perforce,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
What word now heard, between Hell and Heaven?)
"Oh he says that Keith of Ewern's cry,
Sister Helen,
Is ever to see you ere he die."
"In all that his soul sees, there am I
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
The soul's one sight, between Hell and Heaven!)
"He sends a ring and a broken coin,
Sister Helen,
And bids you mind the banks of Boyne."
"What else he broke will he ever join,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
No, never join'd, between Hell and Heaven!)
"He yields you these and craves full fain,
Sister Helen,
You pardon him in his mortal pain."
"What else he took will he give again,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
Not twice to give, between Hell and Heaven!)
"He calls your name in an agony,
Sister Helen,
That even dead Love must weep to see."
"Hate, born of Love, is blind as he,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Love turn'd to hate, between Hell and Heaven!)
"Oh it's Keith of Keith now that rides fast,
Sister Helen,
For I know the white hair on the blast."
"The short short hour will soon be past,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Will soon be past, between Hell and Heaven!)
"He looks at me and he tries to speak,
Sister Helen,
But oh! his voice is sad and weak!"
"What here should the mighty Baron seek,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
Is this the end, between Hell and Heaven?)
"Oh his son still cries, if you forgive,
Sister Helen,
The body dies but the soul shall live."
"Fire shall forgive me as I forgive,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
As she forgives, between Hell and Heaven!)
"Oh he prays you, as his heart would rive,
Sister Helen,
To save his dear son's soul alive."
"Fire cannot slay it, it shall thrive,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Alas, alas, between Hell and Heaven!)
"He cries to you, kneeling in the road,
Sister Helen,
To go with him for the love of God!"
"The way is long to his son's abode,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
The way is long, between Hell and Heaven!)
"A lady's here, by a dark steed brought,
Sister Helen,
So darkly clad, I saw her not."
"See her now or never see aught,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
What more to see, between Hell and Heaven?)
"Her hood falls back, and the moon shines fair,
Sister Helen,
On the Lady of Ewern's golden hair."
"Blest hour of my power and her despair,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Hour blest and bann'd, between Hell and Heaven!)
"Pale, pale her cheeks, that in pride did glow,
Sister Helen,
'Neath the bridal-wreath three days ago."
"One morn for pride and three days for woe,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Three days, three nights, between Hell and Heaven!)
"Her clasp'd hands stretch from her bending head,
Sister Helen;
With the loud wind's wail her sobs are wed."
"What wedding-strains hath her bridal-bed,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
What strain but death's, between Hell and Heaven?)
"She may not speak, she sinks in a swoon,
Sister Helen, -
She lifts her lips and gasps on the moon."
"Oh! might I but hear her soul's blithe tune,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Her woe's dumb cry, between Hell and Heaven!)
"They've caught her to Westholm's saddle-bow,
Sister Helen,
And her moonlit hair gleams white in its flow."
"Let it turn whiter than winter snow,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Woe-wither'd gold, between Hell and Heaven!)
"O Sister Helen, you heard the bell,
Sister Helen!
More loud than the vesper-chime it fell."
"No vesper-chime, but a dying knell,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
His dying knell, between Hell and Heaven!)
"Alas! but I fear the heavy sound,
Sister Helen;
Is it in the sky or in the ground?"
"Say, have they turn'd their horses round,
Little brother?"
(O Mother, Mary Mother,
What would she more, between Hell and Heaven?)
"They have rais'd the old man from his knee,
Sister Helen,
And they ride in silence hastily."
"More fast the naked soul doth flee,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
The naked soul, between Hell and Heaven!)
"Flank to flank are the three steeds gone,
Sister Helen,
But the lady's dark steed goes alone."
"And lonely her bridegroom's soul hath flown,
Little brother."
(O Mother, Mary Mother,
The lonely ghost, between Hell and Heaven!)
"Oh the wind is sad in the iron chill,
Sister Helen,
And weary sad they look by the hill."
"But he and I are sadder still,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Most sad of all, between Hell and Heaven!)
"See, see, the wax has dropp'd from its place,
Sister Helen,
And the flames are winning up apace!"
"Yet here they burn but for a space,
Little brother! "
(O Mother, Mary Mother,
Here for a space, between Hell and Heaven!)
"Ah! what white thing at the door has cross'd,
Sister Helen?
Ah! what is this that sighs in the frost?"
"A soul that's lost as mine is lost,
Little brother!"
(O Mother, Mary Mother,
Lost, lost, all lost, between Hell and Heaven!)