1
Последний соблазн - любовью,
последний поклон - о ней,
хоть мог бы почти с любою
без радуг и тополей.
Хоть мог бы на грани, что там..
без граней совсем, за так -
чеканным, чугунным ходом
в свинцовые облака.
Нет бедствий у одиночеств,
нет пагубы у разлук -
сплошные диезы, впрочем,
для них - музыкальный слух.
Швырнуть маяками точки
в кромешную запятых,
и синтаксис робкий кончен -
не больно, когда мертвы.
Та твердь нас умоет влагой,
а эта расстелит пух..
Не надо уже, "не плакай",
у нас абсолютный слух.
2
В каждом небе частичка содержится боли,
хоть секунду постой над моей тишиной -
в этих нотах Шопен, а потом Альбинони,
а потом ничего.. ничего, Боже мой.
У излучин любви не бывает победы,
есть величие мига, и то не всерьёз..
В гулком крошеве стен - семь грехов Ла-Монеды,
ледяное и вечное таинство звёзд.
И уже до исхода не выкрошить боли
из прелюдии нежности, из тишины..
В этих нотах Шопен, а потом Альбинони,
а потом эти ноты уже не слышны.
3
По душе ли побасенки,
а слова по душе?..
У заброшенной пасеки
десять нот про Мишель.
Пчёлы маревом кружатся
и гудят на лугу,
и от страха до ужаса
я по краю бегу.
В голубое, глубокое,
где ни смысла, ни дня..
Может, ты светлоокая
там отыщешь меня.
4
Наташе Козловой
А душа её чиста, проста, добра,
даже если над душой её ветра.
Даже если над душой её огни,
никогда уже "один, одна, одни".
Даже если у души её разброд,
и она босая под дождём,
никогда уже наоборот -
каждый встречный будет побеждён
этой лаской вздорною почти,
этим светом, меркнущим порой..
Но и всё ж, прохожий, не сочти
отзвеневших нот её игрой.