Как артефакт забытого житья,
в ковре окурков сигаретных «Ватра»,
у летнего сгоревшего театра
стояла почерневшая скамья
и, воскрешая памятные дни,
как будто обещая продолженье,
к себе влекла неясным притяженьем
как странный человеческий магнит.
И чтоб непонимание продлить
ментам и женам ненавистной силы,
сюда пенсионеры и бомбилы
шли покурить и душу исцелить.
... здесь понимали лучше, чем в семье...
беззлобно в споре посылали на ***...
а на помины друга на скамье
как в храм, наденут чистую рубаху...
... здесь исповедь – честнее и больней,
здесь знали цену ранам и наградам,
а если вспоминать о той войне -
был Сталинград навечно Сталинградом.
... и каждый - и стратег, и правдолюб,
был всем понятным в спорах оппонентом,
и нос разбитый, и последний зуб
порою шли последним аргументом...
и время длило свой неспешный круг -
не торопя, не напугав ценою...
и незнакомый бомж, как бывший друг,
пивным глотком поделится со мною.
... не различая званий и оков,
но чуждая предательства и ****ства,
была скамья как фронтовой окоп
для нас, вновь обретавших узы братства,
где мы молились всем своим богам
за жизнь ребят, украденных войною...
а хмурый, окровавленный Афган
считали справедливою страною...
Сурова, как расстрельная статья...
Но, в час несправедливости и фальши,
мужскою солидарностью скамья
нам жить по чести помогала дальше...
... где вы теперь, случайные друзья,
что разлучило, не впустив нас в завтра?
с кем в лучшие миры ушла скамья
из летнего сгоревшего театра?...
... где вы теперь, случайные друзья?!