Оставь ристалище кристаллам,
ведь дело, собственно, за малым,
купив две пачи сигарет
на сэкономленные крохи,
смотри, как радуются блохи
ошеломительной жаре.
В её одышливой текучке
перемещает на толкучке
народ усталые стопы,
глядит сонливый соплеменник
на красный фарш и жёлтый веник
на фоне пота и толпы.
Июль ступает, как захватчик,
по головам, двух плоских пачек
надолго ль хватит, вот конфуз,
куренье раку путь спрямляет,
в густых кустах собака лает
о расплавляемости уз.
Трава едва ли по колено,
газонам вырваться из плена
бордюров серых и седых
непредставимо, воздух стоек,
на плоскостопье барных стоек
беды прокисшие следы.
Сады в степи отяготились
черешнею, коты котились,
скоты сплотились, щебетал
в окне подросток оперённый,
вообразив себя вороной,
клюющей только на металл.
Все тридцать дней и день последний
томился август, как наследник,
вступить желающий в права
на доступ к пылкому именью,
когда подвергнутся клейменью
коты, скоты, трава, дрова.
Два цезаря сцепились краем,
а мы до рака загораем
и порицаем календарь,
пока акциз табак объемлет,
но дым течёт и ум мой дремлет,
не нравлюсь – лютиком ударь.
Soundtrack: The Consort Of Musicke, Monteverdi, Lamento della ninfa, Amor, dicea, il ciel.